Все они были ненамного больше Эринэ, и черты лица у них были такими же разными, как у людей. Их усики – подлиннее, чем у Эринэ, – торчали из блестящих металлических шлемов, в которых специально для этой цели были проделаны дырочки. Ульфы носили легкие кольчуги, доходившие до бедер и перехваченные на талии зелеными шелковыми кушаками, к которым были привешены мечи и даги. Кроме того, каждый воин держал в руке маленький лук, а у бедра – колчан со стрелами.
Один из маленьких воинов приземлился и, подойдя к Торну, почтительно ему отсалютовал:
– Флисвин, йен ульфийских лучников, прикрывает свои глаза в сиянии твоего присутствия, человек Древней расы и друг Эстабиля Великого. Мы сожалеем, что по неведению напали на тебя, и, униженно моля о прощении, предлагаем тебе наши услуги и внемлем твоим приказаниям.
– Приветствую тебя и твоих лучников, йен Флисвин, – ответил Торн, отсалютовав ему. – Движимый любопытством, я дотронулся до этого кокона, но не хотел причинить ему вреда.
– Наши дети легко пугаются от прикосновений чужаков, – пояснил Флисвин, – а мы, их стража, не можем непрерывно наблюдать сразу за всеми. Если бы при малейшей угрозе они не призывали нас своим плачем, многие из них могли бы погибнуть.
– В таком случае я счастлив, что твои лучники не оказались чересчур меткими.
– Будь ты магоном, стрелы превратили бы тебя в подушечку для булавок, – поспешил заверить его Флисвин. – Но мы видели, что ты принадлежишь к Древней расе, а потому стреляли так, чтобы только отпугнуть тебя. Что ты потребуешь от нас, Носящий Кольцо?
– Я буду благодарен вам, если вы поможете мне отыскать Тэйну, дочь вила Мирадона, – отвечал Торн. – Я – рад таккорский.
Услышав его титул, ульфы все как один отсалютовали ему.
– Нам выпала двойная честь, – сказал Флисвин, – ибо ты не только Носящий Кольцо, но и владыка Таккора. Что касается Тэйны, если только она на таккорских болотах, наш вил отыщет ее. Позволь мне провести тебя к нему.
Послав вперед гонца возвестить об их прибытии и оставив одного из воинов командовать лучниками в свое отсутствие, Флисвин повел Торна за собой. Вскоре землянин услышал, как привычный гул насекомых и птичье пение перекрыл чарующий звук – словно перезвон тысячи серебряных колокольчиков. Однако, подойдя ближе, Торн понял, что это вовсе не колокольчики, а слитный хор ульфийских голосов. Скоро он уже мог различить слова песни и с изумлением понял, что это приветственный гимн в его честь.
Торн и его проводник вышли в живописную долину с крутыми зелеными склонами. В долине толпилось, а вернее сказать – роилось множество ульфов, мужчин и женщин, и все они пели – одни при этом парили в воздухе и трепетали крыльями, другие сидели на деревьях или на камнях, выступавших из зеленых склонов, третьи стояли у входов в пещеры, которыми были усеяны склоны, а прочие толпились на мшистом ковре долины.
Флисвин теперь вышагивал решительно и важно, словно на него возложили в высшей степени почетную миссию. Когда Торн поравнялся с первыми певцами, те принялись осыпать его мелкими благоуханными белыми лепестками. Затем стайка десятка в два ульфиек подлетела к Торну, и одни девушки принялись украшать его цветочными гирляндами, а другие сыпали цветы ему под ноги.
Вдруг пение оборвалось, и Торн, весь обвитый цветочными гирляндами, очутился перед добродушным толстеньким старым ульфом. Весело поблескивая глазками, тот восседал, как на троне, на лепестке огромной лилии.
– Приветствую тебя, Шеб Таккор! – вскричал пухленький старичок, отвечая на салют Торна. – Эстабиль, вил ульфов, рад видеть тебя в пределах Ульфии и желает прилюдно поблагодарить тебя за спасение его дражайшей дочери Эринэ. Если Эстабиль может хоть что-то сделать для тебя, лишь назови свое желание.
– Я хочу найти… – начал Торн.
– Я избавлю тебя от необходимости тратить лишние слова, – прервал его Эстабиль. – Ты хочешь найти Тэйну. В этом мы тебе поможем.
Он проворно соскочил с трона-лилии и продолжал:
– А теперь, когда все улажено, не откажешься ли разделить с нами трапезу?
– Охотно сделал бы это, – заверил его Торн, – но поверь, я должен как можно скорее отыскать Тэйну. Я бы предпочел задержаться лишь настолько, чтобы выпить с тобой чашу дружбы, хотя если бы я так не спешил, то с радостью принял бы твое приглашение. Уверен, что ты понимаешь меня.
– О да, конечно же, понимаю, – ответил Эстабиль. Повернувшись, он поднял руку, и маленький бородатый ульф тотчас ударил в гонг.
Из пещеры на склоне холма выпорхнула хрупкая фигурка – Торн тотчас же узнал Эринэ. За ней следовала юная ульфийка, которая несла на золотом подносе три крохотных кубка из платины, искрящихся драгоценными камнями, и кувшинчик. Торн отсалютовал дочери вила, и девушка улыбнулась ему.
– Я надеялась, что сяду с тобой за пиршественный стол, – сказала она, – но раз уж ты не можешь задержаться, прими эту чашу дружбы и прощания.
С этими словами Эринэ наполнила кубки, подала один Торну, другой своему отцу, а третий взяла сама.
Эстабиль поднял кубок.
– Был некогда рад таккорский, – начал он, – который, бродя по болотам, увидел, что ульфийской деве грозит опасность: на нее напало кровожадное летающее чудовище. Рад убил чудовище и спас ульфийскую деву, а оказалась она дочерью вила ульфов. Все ульфы, от вила до последнего его подданного, никогда этого не забудут. И этой чашей мы клянемся раду таккорскому в нашей вечной дружбе.
Вил и Эринэ поднесли кубки к губам, и Торн последовал их примеру.
– Рад таккорский с благодарностью принимает клятву дружбы от ульфов, – сказал он, – и глубоко гордится честью, которой был удостоен. В свою очередь он клянется в вечной дружбе Эстабилю, его прекрасной дочери и его верным подданным.
Когда они осушили кубки, Эстабиль снова поднял руку. Дважды прозвучал гонг за его спиной, и двенадцать ульфийских воинов, летевших по два в ряд, выпорхнули из пещеры у самой вершины холма. Воины несли кусок шелковой ткани длиной около восьми футов и шириной в четыре. Они приземлились перед вилом и отсалютовали.
– Рад таккорский готов к тому, чтобы его перенесли к дому Тэйны, – заговорил вил и повернулся к Торну: – Сядь посередине этого покрывала, мой господин, и тебя скоро и благополучно перенесут туда, где ты желаешь оказаться.
Торн был не слишком уверен в надежности этого средства передвижения, но сделал так, как ему было сказано.
Вил поднял руку. Трижды прозвучал гонг, крылья двенадцати ульфов стремительно зажужжали, и Торн почувствовал, что поднимается в воздух. Все ульфы, сколько их было в долине, залились песней. Торн помахал им на прощанье. Спустя мгновение он уже скользил над вершинами деревьев, и ульфийская песня замирала вдали.
Наконец внизу появилось озеро, посреди которого находился остров. Ульфы полетели прямо к озеру и опустили Торна в самом центре острова, на небольшой лужайке.
Один из ульфов указующе вытянул руку:
– Дом Тэйны вон там.
Торн напряг глаза, но не сразу сумел разглядеть то, что прежде совершенно ускользало от его внимания, – небольшой каменный домик, почти целиком заросший плющом и хмелем. Домик стоял в тесном окружении деревьев.
– А, – сказал он, – теперь вижу. Я весьма обязан вам и вашему виду за помощь. Передайте ему мою благодарность.
Маленький воин скатал покрывало, забросил сверток на плечо, и все двенадцать, отсалютовав Торну, молниеносно исчезли из вида.
Торн пересек лужайку и, подойдя к дому поближе, увидел среди зелени высеченный в камне круглый дверной проем. Дверь была распахнута настежь, и в проеме виднелась просторная комната с висячими креслами, диванами и очагом. Три круглые двери в стенах комнаты вели в соседние помещения.
– Тэйна! – позвал Торн и умолк, дожидаясь ответа.
Никто не откликнулся.
Он уже хотел позвать еще раз, но тут из дальней комнаты донеслось низкое раскатистое рычание. А потом оттуда молнией вылетел огромный мохнатый черный зверь с короткими перепончатыми лапами, шипастым, плоским, как весло, хвостом и крокодильей пастью. Торн мгновенно узнал псара.