С другой стороны, в моем положении хватало и своих опасностей. Например, я заверила персонал аэропорта, что сумка, которую я везу с собой, принадлежит мне, что я сама паковала ее и ни на секунду не выпускала из виду — чистейшая ложь. В этом отношении мне лишь приходилось свято верить в Лукаса и его товарищей — верить так безоговорочно, что у меня дух захватывало от страха. А что если охранник попросит меня описать содержимое сумки? Я ведь понятия не имела, что там лежит. Заполняя выездные документы из Мексики, а потом въездные в Перу, я страшно нервничала. А вдруг меня поймают каким-нибудь совершенно невинным вопросом о моей прошлой жизни? Даже одежда на мне, и та, казалось, готова в любой момент меня предать, хотя ни в чем не повинные джинсы с рубашкой оказались мне впору.
Все время полета я просидела, зажмурившись, крепко вцепившись в подлокотники кресла, мысленно повторяя снова и снова, точно какую-то лихорадочную мантру, свое новое имя, дату рождения и адрес. Слишком взбудораженная, чтобы есть, и не желая разговаривать с соседями, чтобы ненароком не сболтнуть лишнего, я притворялась спящей. И когда самолет начал снижаться над Лимой, а стюард коснулся моего плеча и, назвав сеньоритой Маккримон, вручил конверт, сердце чуть не выскочило у меня из груди.
И вот я оказалась в маленьком гостиничном номере, обветшалом, но опрятном, и кружила вокруг постели, на которой лежал закрытый чемодан, точно забытая в аэропорту сумка, обреченная бесконечно вращаться на опустевшем кругу для багажа. Внутри лежала новая я: еще одни джинсы, две пары длинных шорт цвета хаки, индийская хлопковая юбка в черных, синих и лиловых разводах, бирюзовая индийская блузка ей в пару, легкий хлопчатобумажный свитер, ветровка и груда футболок. Практичное хлопковое белье, включая и носки, длинная футболка, которую можно использовать вместо ночной рубашки, пара сандалий, кроссовки и тяжелые ботинки. Я с подозрением взирала на кроссовки и ботинки. По моему опыту, вся обувь делится на три категории: почти удобная, неудобная и орудия пытки. Дома у меня хранилась совершенно немыслимая коллекция туфель, ботинок, босоножек и так далее — свидетельство почти одержимой погони за призраком Совершенно Удобной Обуви. Я робко примерила сандалии и кроссовки — к моему облегчению, они попали в категорию почти удобных. Ботинки я предпочла оставить на потом.
Ребекка Маккримон была постарше меня, ей уже исполнилось сорок пять. Правда, после всего, что я пережила за последние дни, выглядеть старше казалось не такой уж и трудной задачей. Наверное, в душе она была хиппи — дитя шестидесятых, не погрязшая в алчности и эгоизме, что переполняли сердца многих из нашего поколения. Надписи на ее футболках чего только не возвещали миру: первая призывала всех и вся спасать тропические леса, вторая — тут я не удержалась от улыбки — объявляла, что археологи — лучшие любовники в мире, третья требовала беречь китов. Я приложила к себе футболку с китами. Пожалуй, первой же моей покупкой станет новая футболка: никто, столь щедро одаренный формами, как я, не станет носить на себе изображение кита.
Только вот возникала проблема с деньгами. Их, увы, маловато, чтобы пополнять гардероб. У меня имелись кое-какие наличные, в пересчете на американские деньги — около четырехсот долларов, зато не было кредитных карточек, что я очень даже остро ощущала. Наверное, я так к ним привыкла, что они давали мне хоть какую-то гарантию безопасности. Увы, решила я, придется экономить вовсю, но футболку я себе все-таки куплю. Потому что, как выяснилось, у меня были шансы получить работу.
Письмо, полученное мной в самолете, гласило, что мое заявление о приеме на работу в археологическую экспедицию в Северном Перу было принято к сведению, и что мне надлежит по прибытии в Лиму связаться с доктором Стивеном Нилом, содиректором проекта. Если я успешно пройду собеседование, сообщало письмо далее, то должна буду приступить к исполнению своих обязанностей двадцать восьмого августа, то есть через два дня. Питанием и жильем меня обеспечат, но, к сожалению, у экспедиции нет средств, чтобы платить мне жалованье, пусть даже и самое скромное. Компенсацией же может служить привилегия работать с ученым такого калибра, как второй содиректор, доктор Хильда Швенген (кем бы она ни была). Подписано письмо было именем Стивена Нила, а постскриптум добавлял, к моему облегчению, что прошедший собеседование кандидат будет доставлен к месту раскопок за счет экспедиции.
Сидя там в кафе и ожидая своего потенциального работодателя, я на несколько секунд отвлеклась на группу школьников в одинаковых красных блейзерах, синих брюках и джемперах.