— У меня довольно обширный опыт такого рода, — произнесла я, собрав все мои познания в испанском. — Я много лет управляла собственным делом. Розничная торговля мебелью. Правда, персонала у меня было немного, всего несколько человек, зато все вовремя получали заработную плату. И по счетам я всегда платила вовремя. А еще я привыкла иметь дело с таможенными властями и агентами, банкирами, налоговиками, бухгалтерами и поставщиками. Могу со всей честностью заявить, что ни разу не просрочила дату поставки по собственной вине. — Я немного помолчала и засмеялась. — Хотя, должна признаться, несколько раз была чертовски близка к этому.
— Вы приняты, — сказал он.
— Правда? — изумилась я.
— Разумеется. Вы хорошо говорите по-испански. Лукас пишет, что вам можно доверять — доверять абсолютно во всем, — и вы можете снять с моих плеч самое ненавистное занятие в мире. Чего мне еще желать? — Он засмеялся. — Лукас пишет, что, мол, просит меня об одолжении. Не говорите ему, но, по-моему, это я перед ним в долгу! — Условия вы знаете: доставка к месту раскопок, жилье и еда. Конечно, это не так уж много. Вы согласны? По рукам?
И он протянул мне руку. Я пожала ее.
— По рукам. Когда приступать?
Стив расстелил на столе карту.
— Мы проводим раскопки вот здесь, — он указал на пустое пятно на карте, — между Трухильо и Чиклайо. Культура мочика раннего и среднего периодов. Весьма многообещающее место. Ближайший город — Кампина-Вьеха.
Милый старина Лукас! Прямо к Кампина-Вьеха! Должно быть, я невольно вздрогнула, потому что Нил на несколько секунд остановился, прежде чем продолжить:
— Отсюда в Трухильо летают самолеты. Там надо найти автовокзал и сесть на автобус до Чиклайо. Они ходят почти каждый час и, если попросить, останавливаются в Кампина-Вьеха.
Сам я вылетаю туда сегодня же вечером. А вам предлагаю лететь завтра утром, днем побродить по городу — там есть что посмотреть, несколько достопримечательностей культур мочика и чиму, — а на следующее утро сесть на автобус. Я почти весь день проведу в городе и буду поглядывать на остановку. Если, когда вы приедете, меня там не окажется, просто сядьте на скамейку и чуть-чуть подождите. Я отвезу вас в наш лагерь. Мы сняли старую гасиенду. Там вы познакомитесь со всей остальной командой, включая и босса, Хильду.
— А теперь, — ухмыльнулся он, — давайте купим вам билет на самолет, пока вы не передумали. Кстати, как вы предпочитаете, чтобы вас называли?
Вот тут-то я едва не попала впросак. В его обществе мне было так спокойно, что я едва не назвалась настоящим именем, хорошо еще, вовремя опомнилась. А он уже продолжал:
— Лучше Ребекка или как-нибудь вроде Бекки?
— Ребекка, — ответила я. — Со всей определенностью, Ребекка.
После того, как мы с Нилом расстались, а солнце, как водится в тропиках, быстро-быстро начало спускаться к закату, я нанесла последний визит в то место, где, по сведениям Роба Лучки, жил Рамон Сервантес, которого я называла Ящером. Найти его дом оказалось совсем не трудно — в Кальяо проживал всего один Рамон Сервантес. Как и в двух предыдущих поездках, я поймала так называемый colectivo, этот типично перуанский вид транспорта — частный мини-автобус или фургончик, делающий регулярные рейсы по определенному маршруту, который написан на вывесках на переднем и боковых стеклах. Помимо водителя там есть еще и помощник — он открывает дверь и пальцами показывает число свободных мест. Фургончик останавливается ровно на секунду, чтобы только впустить вас и выпустить, зато он дешев и доставляет вас куда нужно, ловко пробираясь сквозь жуткие дорожные пробки, шумы и завесу выхлопных газов.
Рамон Сервантес, как я теперь окончательно уверилась, был человеком небогатым, раз ему приходилось жить на маленькой темной улочке на окраинах Лимы близ аэропорта. Район этот иначе, чем весьма скромным, назвать я не могла. Воздух там насквозь пропитался запахом прогорклого масла. Зато улицы, в отличие от многих центральных улиц Лимы, были вымощены, хотя и изобиловали ухабами и трещинами. Рамон жил в квартире, куда попадаешь по темной грязной лестнице, ведущей наверх между зловонным ресторанчиком и мастерской по ремонту машин. Стоя на улице, невольно ужасаешься, в какое же место ты попал, но, если сделать шаг назад, можно разглядеть на втором этаже приметы колониального прошлого Лимы: большие окна с решетчатыми, витыми карнизами для цветов, гипсовые венки и гирлянды под крышей. Ставни на окнах квартиры слева от лестницы были плотно закрыты.
В первый мой визит сюда, почти сразу по приезде в Лиму, я поднялась по темной лестнице на площадку второго этажа. Туда выходили двери двух квартир, одна напротив другой. На двери справа висела табличка с фамилией, но не Сервантес, а дверной молоток левой двери был обмотан черной траурной лентой. Я постучала — сперва нерешительно, потом погромче. Никакого ответа, ни звука. Я немного подождала, чувствуя на себе взгляд китаянки из маленького chifa, китайского ресторанчика на противоположной стороне улицы.