— Так вы говорили насчет Артуро, — напомнила я.
— Ах, да. В первый раз Артуро пришел ко мне в прошлом сезоне и принес кое-какие свои находки. Я видел, как он ошивается вокруг гасиенды, а под конец он набрался храбрости и попросил меня оценить для него несколько вещиц, чтобы хотя бы иметь представление, сколько они могут стоить.
Он показал мне две отличные керамические поделки, обе в стиле мочика. Сосуд в форме морского льва с глазами из ракушек и бокал с потрясающими рисунками. Оба настоящие. Разумеется, он добыл их мародерством — иначе ему их взять было неоткуда. Но он предложил в обмен на оценку сказать, где он их нашел. Так что я договорился, что он позволит мне несколько дней подержать у себя вазу с орнаментом и хорошенько изучить ее.
Я промолчала.
— Прекрасно понимаю, что выдумаете, — продолжал Стив. — Но мародерство я бессилен остановить. А так, по крайней мере, у меня появляется шанс изучить эти вещи прежде, чем они растворятся на черном рынке.
Я с минуту честно обдумывала услышанное. Можно было найти доводы как за, так и против подобных сделок, да и этичность их представлялась слегка сомнительной, но что я смыслила в таких вещах? В конце концов, я и сама сейчас являлась обладательницей подлинного шедевра культуры мочика и до сих пор не пожертвовала его никакому музею.
— Как бы там ни было, в этом сезоне Артуро вернулся снова и принес мне еще несколько вещей. На этот раз у него оказалась настоящая находка: медная фигурка, судя по облачению, воин, и потрясающая глиняная утка.
Этой ночью Артуро пришел, чтобы рассказать мне, что один из местных крестьян, по имени Рональд Гэрра, строит стену вокруг своего участка на границе algorrobal, рощи рожковых деревьев. Соседям он сказал, что просто-напросто хочет защитить землю от invasores, но Артуро говорит, что почти уверен: парень что-то нашел, а стену строит, чтобы никто не увидел, как он будет там все разворовывать. Самого факта, что семья Гэрра — известные huaqueros вот уж много поколений, было бы уже достаточно, а вдобавок Артуро нашел своих утку с воином примерно в тех же местах. Похоже, campesino и впрямь обнаружил что-то крупное.
— Что-то крупное?
— Гробницу. Нетронутую гробницу какого-нибудь вождя или жреца. Самая потрясающая находка, какую только можно представить. И красочное зрелище. Много лет ученые исследовали рисунки на керамике мочика, не представляя даже, что изображены там реальные сцены — какие-то произошедшие события или ритуалы. Например, на очень многих подобных рисунках изображаются пленники, приведенные к какому-то то ли богу, то ли королю-воину, то ли жрецу, который чаще всего сидит в паланкине. Перед ним стоит еще один воин, получеловек, полуптица. За ним — женщина, жрица, с чашей в руках. А за ней еще одна фигура с лицом какого-нибудь зверя, чаще всего с кошачьим.
Самое интересное, что как часто бы ни изображались подобные сцены и кем бы ни был мастер, создавший их, фигуры всегда одни и те же. Их сравнивают с Распятием или Рождеством в нашей культуре — их тоже рисовали самые разные люди и в самые разные века, но во всех картинах непременно присутствуют одни и те же легко узнаваемые персонажи и элементы. Рассуждая по аналогии, такая сцена, судя по всему, входит в какой-то очень важный для мочика ритуал, и хотя у них не было письменности и мы теперь можем только гадать, но ее обычно связывают с мотивом жертвоприношения. Жуткий ритуал: пленникам перерезают горло, а в чаше, скорее всего, налита их кровь.
На пару секунд перед глазами у меня встали непрошеные видения: Эдмунд Эдвардс на залитом кровью столе и удушенный Ящер, Рамон Сервантес. Однако я решительно прогнала образы прочь, в подсознание, и сосредоточилась на словах Стива.
— Первый воин, например, всегда облачен в головной убор в форме конуса, с полумесяцем. Из головы и плеч у него исходят лучи. В носу у него украшение в виде полумесяца, а в ушах — круглые большие подвески. Почти всегда к его ногам жмется собака.