В этот раз никто не сказал «нехай» и все как один призадумались.
Мысль.
Пусть маленький шанс, а для каждого.
Хорошая мысль!
И без крови, и без ругани, и почти по наследству от славного Шплинта.
Отличная мысль!!!
А кто бы знал, как она нравилась Грише Бледному, не зря он лично кормил с рук находившегося в депрессии попугая. Он распорядился принести клетку с птицей. Увидев много знакомых лиц, попугай начал нервничать и, раскачивая клетку, выкрикивать имя дорогого хозяина:
— Шплинт! Шплинт! Засундучь мертвеца, Шплинт! — И столько тоски и боли было в криках птицы, что многие черствые бандюки украдкой смахнули суровые слезинки. — Пиасдры! Пиасдры! Шплинт! Вокруг одни пиасдры!
За это он еще оторвет этой бесстыжей птице голову, а сейчас Гриша осторожно взял у Космача клетку и открыл дверцу. Птица в панике забилась по клетке, ни в какую не желая вылетать наружу:
— Спасите наши души! — заверещал попугай. — SOS! SOS! Шплинт! Этот SOS ко мне лезет! Спаси-и-и!
— Баба верещит! — оживился Алексей, услыхав крики.
— Бандиты на большой дороге опять над кем-то измываются, — сказал Антип.
— Давайте их атакуем! — Архип повертел посох в руке.
— А лучше обойдем, — выдвинул свой вариант сатир.
— Пойдем на Рублевку, там видно будет, все равно дорога одна, — махнул рукой Круглов и зашагал по тропинке.
— Да вылазь уже! — вытряхнул Гриша попугая. Птица с надорванной психикой, крича, закружила над возбужденной толпой разбойников, прыгавших за ней.
За этим занятием и застали их Круглов и компания.
— Шплинт! — заверещал Эрл, метнулся к ничего не понимающему прапорщику, с разгону ударился тому в грудь и, обхватив шею крыльями, нежно сказал: — Карамба, Шплинт!
Естественно, наши герои, не зная, что попали на выборы, каждый по-своему воспринял происшедшее. Круглов — железные нервы — хладнокровно взял разноцветную птицу за загривок и, отстранив ее от себя, в недоумении уставился на толпу притихших разбойников.
Сообразительный сатир, разобравшись в ситуации, а именно в том, что по отношению к их отряду совершена агрессия с применением неизвестного летательного объекта, моментально сориентировался и чисто машинально выбрал наиболее подходящий вариант действий.
— Я за подмогой! — донесся его голос уже из кустов, куда несколько ранее по служебной необходимости (назовем это так) отошел Жека Скарабей.
Братья же Лычко, горевшие в глубине души желанием вступить в схватку, беря пример с Круглова, снаружи не менее хладнокровные, встали по бокам от своего Командира, готовые в случае чего действовать по его указаниям.
— А вы кто такие? — вслух удивился за всех Гриша Бледный.
— «А-а?» — дружно подумали остальные разбойники.
Круглов хотел было объяснить, кто они и почему, но в этот момент из кустов вылез Фавнус и извиняющимся тоном доложился:
— Командир, там, кажись, один из них, — сатир повел испуганными глазами в сторону бандитов, — умер и уже, по-моему, начал разлагаться.
Бедный секьюрити Капитона в самый ответственный момент своего отхода в кусты принял на себя удар чего-то стремительного и, отключившись, немножко испустил дух, а «нечто стремительное» в свою очередь подумало, что он совсем испустил. В отличие от Скарабея, разум сатира от удара лбами прояснился. Подумав, что они окружены такими засадниками со всех сторон, он решил встретить смерть с новыми друзьями, тем более что шансы встретить ее рядом с ними, по его мнению, были ничтожно малы, и вернулся на дорогу.
Разбойники, наконец узревшие, что метнулось в кусты к Скарабею и вылезло обратно, охнули и в страхе оголили мечи и ножи.
— Черт! Черт! Чертила! — взволнованно заголосила толпа.
Как ни страшно было сатиру пререкаться с головорезами, но, чувствуя за спиной дыхание трех своих спасителей, он все же встал на защиту собственного достоинства.
— За «черта» и по ушам получить можно! — сердито топнул копытом Фавнус.
Из кустов, пугая соратников, на четвереньках выполз Скарабей.
— Демоны! — стонал контуженный Жека, дополнительно нагоняя ужас на товарищей по оружию. — Демоны!
— Заворожил черт! — шептались бандиты, отодвигаясь и отбрыкиваясь от подползавшего Жеки.
И так непростая, обстановка накалялась. В воздухе запахло, нет, не Скарабеем, точнее — не столько им, сколько очередным рубиловом.
Освобождая на всякий случай руки, Круглов отпустил повеселевшего попугая на все четыре стороны, но птица, сделав над головой прапорщика круг почета, со словами «Шплинт вернулся!» совершила посадку ему на правое плечо.