С холма было хорошо видно, как сшиблись две конных лавины, как черные всадники остановили конницу Яросвета, как рать вампиров все дальше вклинивается в ряды ариев, разделяя их надвое… Много урона причинили врагам воины, стоявшие на холме. Не будь их метких луков, кто знает - сколько смертоносных мечей, ныне выпавших из безжалостных дланей, поразило бы их братьев внизу? Над плоской вершиной развевался алый стяг с левосторонним коловратом, а у основания древка складывали раненых.
Когда враги начали теснить ту часть ариев, которая была ближе к холму, окружая возвышенность единым кольцом, Ледар уже понял: спасение невозможно. Разве что другая половина войска, отрезанная от царя, сможет прорваться к нему. Но это - сомнительно, воины устали, а день давно перевалил за половину. Последние несколько часов защитники холма даже не просто отражали вражеские атаки - это была одна бесконечная атака, кровавая и яростная. В живых осталось лишь незначительное число, и даже со всеми, кто попал в окружение в поле и теперь медленно, отбиваясь, поднимался по пологому склону, их было меньше, чем вампиров. Кроме того, израненные, измотанные бойцы уступали вамирам, насытившихся кровью умирающих на поле брани.
Неожиданно враги прекратили следовать по пятам за отступавшими и образовали четкий круг у подножия холма. Они готовились к последнему штурму, который не только уничтожит значительную часть войска ариев, но и обезглавит великую Арьяварту и стольную Русколань. Пехота в одной массе с лучниками - чтобы можно было разить стрелами тех, кто будет занят поединком в ближнем бою.
- Эй, царь!
Ледар обернулся и узнал Гердана. Воспользовавшись затишьем, он присел и теперь ловко перевязывал кровоточащую руку платком, подаренным Лучезарой. Поймав недоуменный взгляд Ледара, Небесный Мститель весело пояснил:
- Так больше нечем! Уж какую могли одежду - ту на повязки уже разодрали, и то не хватило!
Ледар понимал это. На многих его воинах практически не осталось живого места. Конечно, в жестоком бою люди зачастую не замечают не то, что ран, но и куда более тяжелых увечий, но вот маленькая передышка - и вспыхивает боль, и замечаешь, что телу, потерявшему много крови, холодно, что конечности двигаются с трудом. Арийский воин способен преодолеть все, но и ему нужен хоть какой-то отдых… Вот и теперь защитники холма тяжело опускались на землю, жадно пили оставшуюся, теплую воду, а знавшие заговоры на запирание крови шептали их над своими и чужими ранами. Ткани для перевязок больше не осталось.
Царь в задумчивости подошел к знамени на самой вершине. Совсем рядом лежал воин, зажимавший ладонью рассеченное плечо ладонью. Он был еще способен держать меч, но с каждой каплей, стекавшей между пальцев уходили силы. Раненый поднял голову на звук шагов, узнал своего вождя и улыбнулся бледными губами, словно желая показать, что ему совсем не больно. Это было последним камешком, сдвинувшим лавину. Ледар стремительно подошел к боевому стягу, боевым ножом отрезал длинную и широкую полосу ткани и протянул ее раненому:
- Перевяжи рану.
Затем царь громко объявил во всеуслышании:
- Кто ранен, но еще может стоять на ногах и сражаться, пусть режет на повязки знамя!
Подошедший Гердан положил руку ему на плечо:
- Гоже ли поступать-то так?
Но Ледар решительно ответил:
- Уж все лучше, чем супостатам святыня наша достанется! Пусть хоть послужит нам последний раз…
Разговор не получался. Оба, и царь, и витязь, понимали, что если не случится чуда - то они обречены, что оба они никогда больше не увидят своих возлюбленных, пусть Ледар был с Любавушкой годы, а Гердан с Лучезарой - одну лишь ночь. Но что-то сказать было нужно.
Наконец Небесный Мститель молвил:
- Вот бились тут многие люди. Всякие: иных бы мы, о жизни их узнав, о делах их и свершениях, злодеями назвали. Иных - праведниками. Иные же за жизнь за свою столько всего наделали, и плохого, и хорошего, что и Богам-то, не то, что нам, судьбу их оценить трудно. А вот настало злое время, соединились тропинки их в одну дорогу, что сюда их привела. И рубились они здесь плечом к плечу, и валились замертво один на другого, не разбираясь - кто как жизнь до того прожил. Так же, мыслю, и НАРОД после о них одно вспомнит: что Землю они свою защищали!