Сын вождя решительно поправил ножны. Снова огляделся - и заколебался, почти готовый проявить тяжелейшее неуважение к традициям. В конце концов, новая мавиви именует их предрассудками. И согласиться с ней особенно удобно теперь, когда страх тонкими коготками пробует спину. Цел ли дед? Он ведь должен быть здесь! Обязательно! Сейчас сезон золотых закатов. В долине на закате нельзя шуметь, но и не шуметь, получается, никак нельзя... Ичивари сложил ладони рупором и позвал в полный голос.
- Дед, я точно знаю, что ты здесь!
'Здесь?' - вздрогнуло разбуженное эхо.
'Здесь...' - засомневалось оно, прыгая по остывающей в сумерках бронзе камней.
'Здесь!' - обнадежило эхо, возвращаясь и дробясь отдельными звуками...
- Знаешь, я полагаю, Плачущая не имела в виду необходимость сохранения твоей жизни, роняя живую Слезу. Просто ты и её терпение истерзал, ты же невыносим, - мавиви взялась за свое, упрекнула и уязвила. - Ты кого угодно до слез доведешь... Здесь нельзя шуметь!
- Я борюсь с суевериями, - возмутился Ичивари. - Сама же сказала, что все сплошь - суеверия.
- Я так не говорила, - насторожилась мавиви. - То есть я говорила, но не так. Ты пытаешься меня запутать?
- Кажется, уже запутал, - понадеялся Ичивари. И огорченно развел руками. - Дед пропал! Неужели я оплошал и тут, неверно выбрал путь? Как теперь искать его? Он в лесу невидимка.
- А ты попроси меня, вежливо, - прищурилась мавиви. - Поищу, но с тебя стребую обещание испечь рыбу. Давай, проси скорее, пока он сам не нашелся.
Девушка обернулась, глаза блеснули в поздних лучах заката каким-то шальным азартом. Ичивари вздохнул и совсем собрался просить и обещать... а потом сообразил, что именно ему сказано. И рассмеялся. Дед вовсе не пропал, такое облегчение! Дед сидел и наполнял душу красками заката. Значит, вот-вот явится из сумерек, беззвучнее духа и свирепее роя пчел. Дед никому не прощает нарушения тишины священной долины. Опять же - сама мавиви полагает эту традицию отнюдь не суеверием...
Дед действительно явился из теней внезапно, шагнул из наполняющей долину ночи на последний островок заката у опушки. Но, странное дело, при этом ничуть не был сердит.
- Чар, малыш, - голос деда как-то подозрительно дрогнул. - Ты все же пришел сюда... Видимо, священный конь и впрямь умеет выбирать верные тропы.
Закат высветил лицо деда, пряча морщины и делая моложе. Да и улыбка - такая редкая в последние встречи, такая теплая и искренняя - тоже стирала годовые кольца возраста... Пожилой махиг перевел взгляд на спутницу внука, которую видел лишь силуэтом на сиянии остывающего заката, пока еще ярком, бьющем в глаза багрянцем. Ичивари вздохнул и приготовился объяснять и рассказывать, убеждать и пояснять... Но лицо деда было таким странным, глаза блестели подозрительно ярко, а тишина висела хрупкая, настороженная и непонятная. Нарушить её Ичивари не решился. Он знал деда и видел: не время. Старый только что впитал закат и теперь еще полон истинным золотом леса, как сам он называет это состояние единения с зеленым миром. Редкое, восхитительное ощущение ясности и полноты вимти. Для которого в языке людей моря нет нужных слов... разве - вдохновение? Хотя и оно не вполне точное. Сам Ичивари лишь однажды ощущал нечто подобное. Как раз в этой долине, сидя на высокой плоской скале рядом с дедом. Давно, тогда ствол жизни едва опоясало восьмое годовое кольцо.
Лицо деда дрогнуло и посерьезнело. Махиг протянул руку и кончиками пальцев погладил пушистый багрянец закатного ореола волос мавиви.
- Мой дед мне однажды сказал, когда я был молод, как сейчас - мой Чар... тогда я не понял его слов. Он так сказал: 'Только познав смертную жажду, можно оценить сполна сладость воды'. Сегодня я расстался с надеждами и собрался в дальнюю дорогу, невозвратную. Я не просил ни о чем духов, но я получил непрошенное и немыслимое... Ты очень похожа на свою бабушку, я это ощущаю всей душой. Не удивляйся, мы, старики, таковы. Нам проще рассмотреть сгинувшее, чем настоящее. Я видел её последний раз очень давно. И ей тогда было не более пятнадцати годовых кругов.
Мавиви поймала руку старика и вцепилась в неё так, словно тонула и искала спасения. Шагнула в сторону, и еще раз - чтобы не стоять против света. Чтобы не обманывать махига и дать ему рассмотреть и синие глаза, и достаточно бледную кожу... Дед рассмеялся, обнял одной рукой плечи внука. А другой - мавиви. Оттенок кожи никак не повлиял на его настроение.