- Мне понадобится свет, никто не должен мешать и даже находиться рядом, отвлекая меня, - распорядился Рёйм. - Больную следует положить на ровный стол, нужны вода, много...
- Мы изучили все, что касается дона Диего, - еще раз подчеркнул оптио. - И пока все твои указания соответствуют нашим ожиданиям. Потому они уже выполнены. Но огня не получишь, ни единой свечи, ни тем более жаровни. Сие есть воля ментора.
Произнеся последние слова с должным почтением и даже нажимом, оптио поманил рукой кого-то незримого из сумрака. Явились слуги, переместили загромождающие каюту устройства к дальней стене и установили у самого окна стол, положили женщину ближе к свету, скудно сочащемуся сквозь окна. Принесли еще один стол, емкости с горячей водой, ткань, крепкое вино.
- Мы оставляем тебя до заката здесь, трудись и моли Дарующего о чуде, - тихо молвил оптио.
Отвернулся и удалился. Скрипнула едва слышно дверь, звякнула в проушинах тяжелая окованная железом перекладина, запирающая накрепко каюту. Рёйм без сил опустился прямо на пол и обхватил голову руками. Как можно оперировать в темноте? Как работать инструментом, не прокалив его на огне? Как обходиться без помощника, хотя бы одного? Врач горько усмехнулся. Пока что он уверен лишь в одном. За ним не наблюдают. На чем бы ни основывался запрет на использование огня, он пошел во вред самим оптио. Их умение читать по губам общеизвестно, как и привычка следить издали, не выдавая себя. Простая логика позволяет сделать вывод: ему обязаны были выделить помощника-наблюдателя, не оставляя врача наедине с жертвой... Почему же исполнили просьбу и удалились?
Самое глупое и все же полностью непротиворечивое заключение: полумертвую женщину считают очень и очень опасной. А еще способной - вон как он осмелел в безосновательных предположениях! - ощущать присутствие верных чад ордена... Врач понадобился для лечения потому, что он - иной, и потому, что от его действий есть обычно польза. Но что первично, какой мотив главный? И, вот новый вопрос: в чем может состоять ужасающая ересь, приписываемая умирающей? Если бы таковая не содержала зерна пользы для ордена, женщину бы просто убили. Значит, это ересь, из которой можно извлечь благо? Рёйм усмехнулся, покачал головой, поднялся, опираясь на стол и осмотрел тело более внимательно, приводя руки к должной чистоте и прикидывая, как бы поудобнее разложить инструменты, нитки, ткани...
Женщину можно было бы счесть голой, если бы тело не покрывала мерзко пахнущая шкура, недавно снятая с оленя, пропитанная кровью и задубевшая. Она плотно обтягивала спину жертвы, живот и бедра. И была укреплена веревками и ремнями. Даже во время пыток эти ремни не снимали и не ослабляли. Рёйм недоуменно хмыкнул, добыл со дна саквояжа нож и срезал веревки. Содрал шкуру, брезгливо морщась и стараясь по возможности не причинять новой боли умирающей, а также не пачкать собственной одежды. Отнес шкуру подальше и бросил в угол. Придвинул к телу женщины бадью с водой и взялся протирать кожу, удаляя грязь и кровь. И хмурясь все более. Женщина была молода и наделена необычной, редкостной красотой и соразмерностью тела. Таких замечают с первого взгляда и уже не забывают. Тем более - довольно светлая кожа и этот узкий прямой нос настоящей сакрийки, почти классические черты... Её не получалось даже в мыслях именовать 'дикаркой', отстраняясь от своего достаточно грязного дела, исполняемого по указанию мучителей несчастной.
Когда оказались удалены сгустки крови, раны женщины уже не выглядели безнадежными, а кожа - мертвенно-серой. Рёйм снова склонился к лицу, оттянул веко, намереваясь проверить зрачок... и вздрогнул. Женщина была если и не в полном сознании, то в некоем подобии бреда. Пульс неупорядоченный, настигающий... Это ничуть не соответствовало прежним наблюдениям и даже здравому смыслу. Ставило под сомнения необходимость и собственно план операции, отменяло данный сгоряча неблагоприятный прогноз её исхода.
- Ашха... аа-х.
Если бы он обладал опытом оптио, смог бы куда точнее разобрать этот намек на шепот, послышавшийся в выдохе. Очевидно, женщина говорила, а точнее, бредила, на родном языке. И, что вполне логично, просила воды. Похожее слово в наречии гор есть, и условия соответствуют. Хотя более точный смысл слова 'асхи', как указано в словаре, составленном самим Рёймом еще до начала прямой войны - 'дождь, затяжной и непрерывный, а так же и пребывание под оным и созерцание оного'. В примитивных языках зачастую смысл короткого сочетания звуков избыточен и многозначен, не уточнен и изменчив в силу малого запаса слов, несформированности правил употребления...