Лицо моё сохраняло прежнее выражение, когда как внутри всё тревожно всколыхнулось. То есть он не свихнулся, а думает что я притворяюсь? Кем, ёмаё? Действовать нужно очень осторожно. Фраза о том, что я не получу информацию, звучала не как простой отказ. Наверняка в его башке стоит мощная защита или что-то подобное. Но он сам оговорился про загадочного «него»...
Зараза, как же я не любил эти игры.
— Неважно уже, ты не справился, — я добавил в голос легкого разочарования.
— И теперь ты пришел за мной, — он не спрашивал, утверждал.
— Мне не нужна твоя жизнь. Только то, что у тебя там, — я указал пальцем на его лоб.
И вот теперь я увидел страх в его глазах. Парень подобрался и замер. Значит, я прав насчет блока. Хреново, очень хреново. Я не готов рисковать своей душой ради того, чтобы очистить его от Тьмы. Не ради информации. И уж тем более не после того, что он сделал.
— Ты же знаешь, что это невозможно, — он облизнул пересохшие губы.
— Ну, я могу попробовать, — я протянул к нему руки.
Он попытался отодвинуться, вжался в стену из последних сил, которые у него оставались. Ошейник на его шее лишал тело способности двигаться, но от переизбытка эмоций у него получилось.
— Подожди, — дыхание альбиноса сбилось. — Давай договоримся. Я не хочу... так.
— Хорошо, тогда я слушаю.
Белобрысый сразу же принялся вываливать на меня уйму подробностей. И практически все они не имели смысла и конкретики. Вообразив, что я причастен к какой-то общей тайне, он говорил про «него», не называя имен и мест. Всё, что я узнал — его отправили подставить меня, окончательно убедив общественность в том, что я темный маг.
Интересно было лишь то, что это не первая попытка. И все слухи, бродящие среди народа в последние дни, тщательно подготовлены и прогреты по заказу. Пусть все отправленные за мной люди бесследно исчезали, подставы работали. И мой «брат» должен был завершить это представление феерическим финалом.
Даже пожаловался, что не мог я уйти из той комнаты в бараке. Там находился артефакт, который должен был меня удержать, не дать уйти через Тени. Вот эта игрушка меня заинтересовала. Надо бы вернуться и забрать.
В общем, коварные планы неизвестного недоброжелателя не сработали. Я, сволочь такая, не поддавался и избегал стопроцентных ловушек. В какой-то момент мне даже немного стыдно стало, так парень печалился. Ну извините...
Я чувствовал, что он не врет. И говорит ровно столько, сколько может. С каким-то облегчением и смирением. Словно ожидал от меня пощады, в виде быстрой смерти. Видел я раньше такие взгляды. Так смотрят, когда знают, что дальше лишь забвение и больше нечего бояться и скрывать.
Выложив мне туманные детали заговора, он выжидающе уставился на меня. По-хорошему, свернуть бы ему шею, а не оставлять дознавателям. Они всё равно ничего не добьются, но попыток не оставят. Но он сам выбрал свой путь. И больше не представлял для меня угрозы.
Я поднялся, выслушав его исповедь. Молча покачал головой и отправился на выход.
— Стой! Ты обещал! — закричал он вслед. — Не оставляй меня им! Я всего лишь выполнял задание.
Находили на меня иногда приступы милосердия. Странного, но тем не менее. Я мог ненавидеть настолько, чтобы заставить врага подыхать в мучениях. Но подохнуть в итоге. А вот чтобы пытки длились вечность... Нет.
— Я ничего тебе не обещал, — я остановился и задумался. — Но кое-что я могу для тебя сделать.
Когда я, вымотанный, вышел из камеры, то дознавателя уже не было. Бутурлин стоял неподалеку, вместе с витязем. Я помотал головой:
— Защита стоит, не сломать. Только вместе с ним. В общем, я немного перестарался... Вряд ли он теперь вообще говорить сможет.
Не врал почти. Наличие защиты я действительно проверил. Была, да такая, что попробуй я её снять, Тьмой накрыло бы всю округу, убив кучу народу попутно. Овоща я из него не сделал, но что-то очень похожее. Для внешнего мира. А для внутреннего... Что же, у него будет много времени, чтобы подумать о своей жизни.
— Ты хоть что-нибудь узнал? — с надеждой спросил воевода.
Я снова помотал головой. Возможно, я зря скрывал информацию. Но сначала мне нужно было самому хорошенько всё проанализировать. И попытаться найти более существенный след, чем пространные намеки. А уже потом думать о том, кто сможет стать союзником.
Мне нужно было поговорить с теми, кого тоже прислали по мою душу.
Бутурлин расстроился, но высказываться по этому поводу не стал. Проводил меня до дверей библиотеки. Витязя оставил снаружи и без особой веры попросил сидеть тихо. Сказал на прощание, что вскоре пришлет весть о дате и времени суда.