— Рад угодить, — скрипнул я зубами и заметил усмешку Резникова. — Как великий князь? Сумели договориться?
— О, да! Его светлость очень великодушный человек! — искренне восхитилась Олеся.
А я незаметно вздохнул. Когда девушка говорит «человек», то значит ничего она не поняла. А бедняга Влад зря воздыхает. Ну пока, по-крайней мере. Жалко стало парня, но выступать сводником мне вообще не прельщало. Не дети, разберутся сами.
— Господа, составите мне компанию? — мило улыбнулась она нам. — Прошу, только не отказывайте! Не оставляйте меня в одиночестве!
Так нас подписали на кофепитие в «самой лучшей кофейне Пскова, даже в столице таких нет». Мы с Петей переглянулись и покорно согласились. Отказывать было невоспитанно, тем более эта белобрысая так искусно строила предложения, что в ином случае мы бы её оскорбили.
За воротами её ожидала машина, как и Резникова. Своему водителю он жестом показал следовать за нами, мы же воспользовались транспортом княжны.
Злодеям пришлось подождать, пока мы чинно сидели в кофейне, больше похожей на царский ресторан. Место и правда вряд ли уступало столичным. Шикарная обстановка, глубокие резные кресла, белоснежные скатерти и убранство, достойное королевских приемных. Один из псковских князей устроил на своем дворе целую сеть трапезных. Кофейную, питейную и ресторан.
И, естественно, здесь собралась вся золотая молодежь из аристократии и приближенных к ним. Княжна хоть и делала вид, что увлечена выбором десертов, но было заметно, как она работает на публику. А мы с Петей, значит, прилагались тоже в виде демонстрации.
У меня дернулся по этому поводу глаз, Резников чуть нахмурился и мы обменялись взглядами, которые очень не понравились Степановой. Княжна занервничала, из-за чего заказала целый торт, ну а я довольно ухмыльнулся, увидев поддержку в глазах графа.
Никто не любит, когда им пользуются. Вот попросила бы нормально…
Зал был почти под завязку наполнен и уже начались перешептывания косые взгляды в нашу сторону. Когда официантка приняла заказ у Олеси, Резников лениво добавил:
— И шампанского.
— Какого желаете? — услужливо спросила девушка.
— Самого лучшего, конечно же, — граф окинул ту таким взглядом, что девушка покраснела. — Я предпочитаю брать только самое лучшее.
Лять, да мы нашли друг друга! Олеся тоже зарумянилась, но от возмущения. Граф усиленно игнорировал её заигрывания, а тут высказался столь многозначительно, что разговоры за соседними столами стихли. Можно сказать оскорбил, поставить обслуживающий, и явно неблагородный, персонал выше княжны.
Официантка взглянула на меня, смущенно ожидая моих пожеланий.
— Я бы тоже взял, — не разочаровал я графа, подмигивая ей.
Ладно, девушка была чудо как хороша. Из тех нежных цветочков, вспыхивающих от любого внимания или намека. Упакованная в облегающую форму, стройная и миленькая. Вероятно новенькая, так забавно прикусила губу. А может и специально обученная. В общем, чаевые я решил оставить хорошие. Как в качестве извинения, так и за действительно отлично подобранный персонал.
Княжна, впрочем, дурочкой не была. И всё поняла, обиженно оглядываясь по сторонам. Несколько разодетых парней вроде как заинтересовались, но сидели на месте. Приличное общество всё таки, нельзя тут как в подворотне себя вести.
Разговоры возобновились, когда нам принесли торт, кофе и бутылку в сверкающем ведре со льдом. Граф великодушно передал мне честь открыть шампанское. Его я умел открывать хоть в несознанке, с закрытыми глазами и зубами. Но был вынужден попыхтеть, потрясти вроде как случайно и неловко сорвать пробку, прицельно облив Степанову. Бахнуло и изверглось пенным фонтаном красиво. Хорошее шампанское, дорогое.
Петя потерял самообладание и хохотнул, когда изумительное платье княжны намокло, явив всему свету тот факт, что белья она не носила. Заржал он воспитано, скрывая сжатым кулаком и делая вид, что закашлялся.
— Ох, какой же я неловкий! Простите, ваше сиятельство…
Мы оба, конечно же, тут же вскочили и бросились к Олесе. Я с извинениями, граф с такой заботой на наглой роже, что Степанова в кресло вжалась. Схватили салфетки и принялись вытирать её, добивая.
Княжна кинулась в туалет с прытью испуганной лани, мы ожидали. Её возвращения в основном, в любом случае уйти не прощаясь было неправильно. Достаточно проучили. Но защитник девичьей чести объявился прежде этого.
— Господа, — перед нашим столом застыл вытянутый струной парень. — Это неподобающее поведение для аристократов, — он указал на наши перстни.