— Да что ж такое… — проворчал я и плотно закрыл глаза.
Злость и недовольство смыло одним усилием воли. Потом поматерюсь, вот только уничтожу заразу. В который раз за сутки…
Я слышал крики и топот издалека, мой разум плавал во Тьме, ментально огрызаясь на отвратительную сущность. Буквально грыз её, не в силах растворить. Всему есть предел и мой наступил в тот момент, когда последняя частичка исчезла из этого мира. Глаза уже было не открыть.
Меня кто-то приподнял и тряс за плечи. Последовал удар по щекам, ещё и ещё. Боль была такой же далекой, как и звуки внешнего мира. Мне даже убивать никого не хотелось, просто уснуть и чтобы никто не трогал. Пару часов. Неужели трижды герой не заслуживает хотя бы пару часов…
— Маааакс! — пробился через муть громкий голос воеводы. — Не смей умирать, прибью!
Железный аргумент Бутурлина дал мне последний импульс, чтобы разлепить губы и веско заметить:
— Л — логика. Потом в тюрьму сяду сам. А сейчас, воевода, идите в жо…
Темнота, ласковая и дарящая отдых, укрыла меня своим одеялом, ограждая от любых помех. Темнота, а не Тьма. Кажется, я улыбнулся и ещё что-то веско заявил военачальнику. Но что, я не помнил. Погрузился в долгожданное забвение.
Сквозь сон пробивались голоса. Тихие, но настойчивые. Совсем рядом шло обсуждение, почти неслышно, но весьма оживленное. Меня явно не хотели будить, тем не менее это и произошло. Я вслушался.
— Это не отменяет того факта, что он, не смотря на все просьбы, подверг смертельному риску великого князя Псковского! — воевода изо всех сил старался не орать, но это у него выходило даже шепотом. — И часть Торга разнес. Опять!
Такое несправедливое обвинение вынудило меня открыть глаза. Чего это опять? Не было такого. Первый раз вообще…
Комната мне была незнакома. Шикарно обставленная спальня, вся в шелку, бархате и коврах, указывала на то, что нахожусь я у кого-то знатного. Вероятно как раз у правителя города. Я махнул рукой, чтобы подняться и задел какую-то вазу, стоящую на прикроватном столике. Она упала именно на ту часть пола, где густого махрового ковра не было и вдребезги разбилась.
— Династия Мин, пятнадцатый век, — грустно отметил голос Влада.
Они стояли чуть поодаль от подножия огромной кровати. Хмурый и уставший воевода, печальный великий князь, равнодушный Резников и патриарх Даниил с добродушно-успокаивающей улыбкой. Все разряженные, как на награждение. Ну или суд, судя по услышанному.
— Проснулся, — отметил Бутурлин с каким-то злорадством. — Вот и славно, заждались уже.
— А что случилось? — зевнул я, осматриваясь.
Первым делом заглянул под одеяло. Целый однако. Голый правда, но это мелочи. Ощущал я себя выспавшимся, отдохнувшим и полным сил. Не иначе без целителей дело не обошлось.
— Что случилось? — с издевкой переспросил воевода. — А это к тебе вопрос. Что случилось такого, что понадобилось разносить полгорода? Граф, — он махнул на Петю, — в общих чертах уже рассказал произошедшее. Хотелось бы и от тебя услышать комментарий почему снова допрашивать некого?
Недоработка конечно, но выбора не было. Бутурлина я мог понять, без его ведома мы устроили разгром, при этом выдав уйму людей, не самых последних в городе, за мертвых. Включая и его зазнобу, княгиню Сабурову. Бесился он, наверняка, знатно.
Резников позволили себе легкую улыбку, заметную только мне. И сразу же вернул прежнее хладнокровие. Сволочь патлатая, на него поди воевода так не орал. Ничего, припомню ему ещё как он с тазом носился.
Глава церкви кашлянул и мягко сообщил:
— Всё таки я настаиваю на том, что армариусу необходим отдых. Думаю все вопросы уже не срочные, успеется. Юноша едва выжил.
При этом смотрел он на меня так многозначительно, что я сообразил, патриарх таким образом решил мне помочь и избавить от допроса. Его забота была приятна, скорее всего сильный маг почувствовал что на самом деле происходило во дворе барона Асенькина. Но изображать из себя умирающего? Увольте.
— Ваше высокопреосвященство, — Бутурлин слегка растерялся. — Я очень уважаю ваше мнение, но мне кажется важно провести расследование по горячим следам. Но если вы настаиваете…
Я передумал резко подниматься, решил насладиться редким зрелищем. Вояку распирало, на законных основаниях, но спорить с главой церкви он не решался. У патриарха была нерушимая власть. Которой он пользовался весьма скромно. Бутурлин моё движение увидел и прищурился. Ладно, поиздевались и хватит. Пора его ввести в курс дела, а то так и будет мешать, орать да в тюрьму сажать.