— По-человечески, я желаю вам найти когда-нибудь более глубокий смысл, но дальше пожеланий ничего сделать не могу. У меня уже есть мужчина, за которым я пристально слежу.
— Кто… А, точняк! — вспомнил герой про сына.
— Ну, собственно, мы и пришли!
Лагерь Алисы находился на небольшом отдалении от палаточного городка перед Старводом. Палатка действительно была обширная, наверно из-за того, что в походах под ней спала ещё и Белогривая Лютоволчица, что была всего-то в половину меньше Глории.
Немного воняло волчатиной, но в целом, было достаточно уютно. На полу было раскинуто множество одеял и простыней, в углу палатки валялись плюшевые и деревянные игрушки. В центре висел над пепелищем котелок, вокруг которого, завёрнутые в ткань лежали кухонные принадлежности и даже специи, которые (помимо соли) паразит видел не часто, даже в спокойные времена его жизни в Малых Дубках.
— Можете отдохнуть здесь пару часиков. Я пока разогрею кашу для Моди, — сообщила хозяйка и, отложив в сторону копьё, использовала заклинание искры на дровах.
Эспен присел на пол и уставился ей в спину. Энергетическое тело Алисы находилось на уровне чистейшей «смертной» без всяких акупунктурных точек.
Он хотел было ещё что-нибудь спросить, но решил отложить разговоры на потом. Достав из короба нетронутые записки, он лёг на пол, подложив под голову ладонь и принялся изучать их дальше.
Глава 18. Взросление
«Мелкая поганка опять пыталась сбежать! Она даже использовала заклинание огня! Поверить не могу, чтобы в столь юном возрасте, будучи «дохлячкой», кто-то смог бы повторить этот трюк!» — прочёл Эспен в другое записке.
«Рене… неужто это самая Рене, которая охотится на меня? — подумал герой. — Неплохо сохранилась для почти семидесяти лет… тварь.»
«Она продолжает читать молитвы своим лжебогам. Это неприемлемо, но Магистр продолжает настаивать на её обучение. Так или иначе, мы добились того, чтобы она реагировала на своё имя и даже брала еду, пропитанную кровью Господина.
Если у нас не выйдет вразумить, то мы, по крайней мере, заставим её тело служить Господину!»
«Недавно пришли вести с востока. Какой-то Ульрик, по прозвищу Палач Сект движется от одного храма к другому, оставляя горы трупов наших братьев. Магистр сказал, чтобы мы поставили печати безмолвия на все входы и выходы, а юных учеников посадили на ближайший караван к Цитадели.
Что до Рене, то мы рассказали ему обо всех проблемах и о том, что она проявила необычайный талант к Тельмусу. Магистр был недоволен тем, что нам до сих пор не удалось вразумить заблудшую душу. Однако, он пообещал, что в Цитадели с ней, по возможности, поговорит сам Патриарх.
Я верю, что после беседы с Мудрейшим, это глупое дитя вернётся самой прилежной ученицей», — говорилось в последней записке.
Дата была на ней сама поздняя. Все остальные, как и десятки предыдущих, оказались сплошь мусором, содержание которого сводилось к: «Пошёл туда, сделал то, отнёс это».
Притронуться к книгам, Эспен не рискнул. Ему не хватало первого тома, а додумывать отсутствующие детали желания не было. Они вряд ли существовали в единичных экземплярах, поэтому нужно было всего-то обыскать десяток капищ, не более.
Причина по которой тома хранились в потайных отделениях сундуков была довольно проста — бумажные книги, да ещё и созданные профессиональными писцами, были роскошью в Империи Доминус.
Даже большей роскошью чем артефакты, ведь для них достаточно просто талантливого адепта, а вот для книги… Даже если у тебя есть такой писец, ему потребуется несколько недель на один такой экземпляр и речь шла только об одном из томов, которых, как минимум три, а как максимум… Даже представить страшно.
Да и неизвестно было, какой временной промежуток они описывали. Единого летоисчисления на Карцере не было, но все знали, что этот ужасный мир появился о-о-очень давно. Настолько давно, что местный пантеон несколько раз менялся, кто-то даже воскресал и умирал повторно.
Эспен не особо верил в богов, до встречи с Асмодеем. В конце-концов, животные не склонны к вероисповеданию и все эти фразы про Храдхира — Хранителя Северного Ветра и Мезенгета — Последнего Спутника, были лишь вошедшими в словесный обиход привычками со времён его жизни в Малых Дубках.
— Потренируемся? — спросил Гарольд, увидев что длинноволосый закончив чтение.
— Можно, — ответил Эспен, сложив пожитки в короб. — А где эти?
— Энас отправился в лес на охоту, а кирениец, с его слов, пошёл размять кости.