Это как если у человека был бы забит нос и ему пришлось бы дышать через закупоренные ноздри. Количества воздуха, рано или поздно, перестало бы хватать и мозг, направил бы поток крови, чтобы прочистить засоры.
Вот только в случае с энергетическим телом адепта — необходимо пробурить два фильтра, чтобы начать дышать.
— Кха-а-а! — рухнул на землю Эспен, хватаясь за грудь. Поступив как сказал ему Гарольд, он не смог продержаться и секунды. — Хух-хух! Я думал… будет… легче…
— Путь Тельмуса это в целом не про короткую дорогу. Кто идёт по такой — получает меньше остальных, — сказал старик, хлебнув заваренного им чая.
— Ты когда успел-то?! — удивился паразит.
— Не отвлекайся, — буркнул Гарольд.
Оставив вороного мустанга щипать травку, Песнь Бездны подошла к пепелищу от костра. Рядом, в земле был оставлен распахнутый люк разорённого схрона.
Вокруг валялись поваленные не так давно деревья. Но больше всего внимание девушки привлекла яма, оставшаяся от огромного ездового животного. Проблема была в том, что кроме этой ямы, более никаких следов оного и не присутствовало.
Оно перемещалось огромными… прыжками, верно!
— Этот паразит нравится мне всё больше, — произнесла вслух Рене, касаясь следов рукой в латной перчатке.
— Может, стоит запросить помощи ещё одного… — хотел предложить Говорящий с воронами, но встретился с убийственным взглядом воительницы.
— Нам придётся выбирать одно из двух направлений: на Паттор или на Старвод, потому что по следам что-либо понять невозможно. Они обрываются здесь, — сообщила Магистр.
— Пошлю туда своих жнецов наперёд. Воронов может заметить инквизиция, а нам с ними сейчас не вариант сталкиваться, — ответил мужчина, что полностью прятал своё тело под плащом. Лицо скрывала неизменная маска чумного доктора и цилиндрическая шляпа.
Рене согласно кивнула и подошла к старому пню, вокруг которого валялись разбросанные пожухлые записки. Взяв несколько из них, Магистр лениво стала вчитываться в содержимое.
Каково же было её удивление, когда она увидела в тексте собственное имя. Сердце пропустило удар, девушка скомкала бумагу и сожгла в пламени собственной энергии. Некое давно забытое чувство ударило в голову и заставило дыхание адепта сбиться.
Смахнув наваждение, Магистр, крепко сжав рукоять косы, запрыгнула в седло, велев отряду пройти вглубь леса и разбить лагерь.
Эспен валялся на горячем песке. Всю грудную клетку раздирала боль, словно между рёбер поместили ножи. За два часа он добился того, что смог продержаться полторы секунды, поглощая телум одними лишь лёгкими.
Герой изнурял себя до тех пор, пока даже обычное дыхание не стало причинять ему боль. Рядом с его головой опустилась чарка с бодрящим отваром.
— Как очухаешься, выпей его, а я пойду отдохну. Что-то мне голову напекло, не хочу ещё солнечный удар словить, — произнёс старик и зашагал вверх по холму также легко, как если бы он был зрячим.
Герой продолжил лежать, вдыхая придорожную пыль и мучаясь от спазмов грудных мышц. С трудом приподняв голову через несколько минут, он подполз к чарке и вцепился в её край зубами, жадно глотая содержимое, половина которого пролилась на сухую землю.
Вгрызаясь ногтями в грунт, Эспен сумел оттолкнуться от ставшей совсем уж горячей почвы и потопал к протекающему ручью, смыть грязь с тела.
— Я уж думала ты умер, — раздалось с возвышенности. Из палатки к нему спускалась Алиса.
На ней не было кирасы или кольчуги, а за спиной не висело грозное копьё. Алиса была в одних лишь майке, штанах и сапогах. В руках она несла корзину с грязной одеждой.
— Ты не далеко ушла от истины. Я реально чуть не скопытился, — вздохнул Эспен.
Девушка села у ручья и стянула с ног потные сапоги, окунув ступни в холодный источник. Достав какую-то сорочку, она принялась стирать её.
— Что случилось с его отцом? — спросил Эспен присаживаясь поближе. Взгляд мужчины был прикован исключительно к щиколоткам Алисы. Ноги женщины-адепта были не похожи на обычные.
— Он погиб, — спокойно ответила рыжеволосая, взявшись за другую вещь из корзины. — Я была на фронте с детства. Мои отец с матерью встретились там. Отец вырезал меня из её живота во время очередной битвы, когда мама была ранена. Ни бабушек, ни дедушек у меня не было, поэтому отец таскал меня за собой, пока не пал в бою.
Благо, к тому моменту он достаточно обучил меня, чтобы оставшись одной, я не превратилась в полковую шлюху.