Моя Родина — это дорога и только в дороге я могу найти своё место в жизни. Поэтому мне не нужно имя на могиле. Коли суждено мне умереть, пусть это произойдёт в бою, в пустыне.
Ах, Великая Стень! Родные земли Азима, моего брата. Нужно вернуть должок призраку Дастун-Хана и набраться сил перед очередным приключением. Кто знает, с кем мне предстоит потягаться ещё на ломаной линии жизни?
С треском догорали шалаши киренийских кочевников. Племя бурых орков, верхом на саблезубых гиенах добивали мужское ополчение. Те из детей, что не были убиты или пленены, рыдали над телами отцов и матерей.
Разорвав входное полотно шатра мамлюка, оскалившиеся исполины принялись выворачивать сундуки и ковры в поисках золота и украшений. Но больше всего орков интересовали еда и алкоголь, которые тут же отправлялись в бездонные жедудки.
Старик-кирениец со стрелой в плече, убегая от улюлюкающих налётчиков, держал на руках зажмурившуюся до посинения внучку. Сил и без того не было в дряхлом теле, а со стрелой-то… Но он не останавливался, покуда мог перебирать ногами.
Ещё одна стрела угодила в лодышку. Старик охнул и упал на колени, сильнее прижимая ребёнка. Вдруг, он заметил перед собой на земле мыски закованных в чёрную сталь сапог.
— Господин, умоляю, спасите хотя бы это дитя! — глотая слёзы, обратился он к рыцарю с аметистовыми зрачками.
Тот шагнул мимо старца, загородив его от трёхметрового верзилы с топором. На теле головореза из брони была только портупея, повязка на паху и ботинки из шкуры брамина. Шею украшало ожерелье из свежих отрезанных человеческих ушей.
— Ты кто такой?! Проваливай, это наша деревня! И жабу свою забери!
— Сегодня такой хороший день… — произнёс рыцарь, не обращая внимания на размахивающего топором орка.
— Тебе чё, урод, уши прочистить?! Это я в два счёта сделаю!
— Чтобы избавиться от мусора, — улыбнувшись, мечник с длинными чёрными волосами обнажил клинок.
Верзила замер, так и не нанеся удар. А через секунду его тело развалилось на сотню кусков, не дав орку даже осознать, что его убило.