Стук!
— А-а-а!
— Ох и дурак ты, дурачина. — нашёптывала словно мантру Грезэ, накладывая повязку на левую кисть Эспена, — А яжели это не колун был бы, а вострый топор? Мало того, что бесполезный и тупой как пробка, так ещё и инвалид был бы на нашу голову!
— Я не тупой! — огрызнулся паразит, — Мне просто нужно найти место где я могу пригодиться…
— Ой, мама дорогая, сиди уже. Отец придёт, побалакает с тобой. Я умываю руки. Або мне опосля ещё перед Мезенгетом отвечать за то, что тебя угробила. Да, уж прости, чихпых я на это клала!
Оставив Эспена сидеть в горнице до вечера, Грезэ отправилась по своим делам. Всё это время, парень неотрывно любовался видом из окна.
«Ну и убогий же этот мир. Можно мне обратно в моё старое тело? Столько ненужной информации… А-А-А-А!» — проносилось в его голове раз за разом.
Не заметив как прошёл целый день, герой выпал из раздумий когда в комнату постучались. Эспен по запаху понял, что это не Грезэ и ответив: «Войдите.» — поприветствовал её отца, встав с кровати.
— Пойдём, ужинать за столом с нами будешь. — пригласил его Ярон.
Убранство первого этажа представляло собой печь на которой спал серый кот, несколько полок с глиняной посудой и бочонками с медовухой, непосредственно стол с несколькими скамьями и единственным вырезанным из дерева стулом на котором восседал староста. Всё это украшали многочисленные рушники, скатерть и вышитые салфетки на которых стояли миски.
Грезэ вытащила из печи пироги и поставила их остывать на подоконник. Следом из печи показался и казан с пловом, который девушка стала накладывать в отцовскую тарелку. После Ярона, следовало наложить еду гостю.
— Эспену побольше накладывай. Не жалей.
— Батюшка, после того, что этот вумник…
— Женщина в доме да молчит! Не спорь, а то выпорю. — пригрозил рыжебородый муж и сжал свой кулак размером с голову Эспена.
— Простите грешную, батюшка! Издавна в нашем доме гостей не бывало! Ещё со времён матушки… — бросилась ему в ноги дочка.
— Ну всё-всё! Нюни мужу своему распускать будешь. Накладывай еду и садись с нами за стол. — успокоил её Ярон.
Послушавшись отца, Грезэ вывалила в миску Эспену едва ли не треть содержимого казана, после чего отложила немного себе и остатки спрятала обратно в печь, чтобы отец поел утром перед работой. Принеся из подвала кувшин с молоком, она разлила его по трём вырезным стаканам и уселась за стол.
— Храни нас Храдхир! — произнесли в унисон Ярон и Грезэ.
— Храни нас Храдхир… — немного запоздало добавил черноволосый мужчина.
В течении всего ужина никто не проронил ни слова. Поговорка: «Когда я ему — я глух и нем.» — как и сотни других подлежали у деревенских безукоризненному исполнению. Эспену довелось убедиться в этом при встрече с лесничим и, будучи животным, он боялся боли больше чем люди, хотя из-за того, что его тело было лишь носителем, то он мог контролировать его чувствительность… в будущем, поскольку контроль над оболочкой устанавливался постепенно, в течении всей жизни.
— Батюшка, позвольте к девкам пойти, на суженого при свечах погадать! — спохватилась Грезэ, опустошив тарелку.
— Иди, только чтобы до захода Кустоса дома была. Ни то… сама знаешь, выпорю.
— Слушаюсь, батюшка! — весело ответила девчушка и набросив на себя тулуп с шарфом, выскочила из избы.
— Варежки забыла! — заботливо выкрикнул ей вслед староста.
— Спасибо, батюшка! — ответила Грезэ, приоткрыв дверь и взяв из со скамьи.
Эспен остался один на один с Яроном. Чутьё зверя не говорило ему об угрозе, но кто знает этих двуногих… Рыжий муж был ниже по иерархии тех своих собратьев, что охраняли нынешнее тело паразита, но был крупнее и явно обладал боевым опытом, чего не скажешь о сухих стариках в балахонах с кинжалами.
Впрочем, тогда Эспен был намного сильнее чем сейчас, да и с повреждённой-то рукой ему…
— Не знаю, врёшь ты, что память потерял, правда ли это или ты скрываешься от кого-то… Учти, что если пришёл ты со злым умыслом сюда, то я, скрывать не стану, тебя на заднем дворе под яблоней закопаю.
— Я правда ничего не помню и… — Эспен подбирал слова из приобретённого «двуногого» лексикона, — Как будто я растерял все свои навыки. — состроил полную безнадёжности гримасу паразит.
— Оно и видно. — тяжело вздохнул Ярон.
«Фух! Пронесло!»
— Гунхильдр тебя как только не поносил сегодня. А он дядька прожжённый. Может где-то грубый, но заботливый. Не серчай на него, он твои навыки увидев малой кровью тебя прогнал.