— Что для этого требуется? — осведомился мечник.
— Если раньше ты должен был просто изматывать себя и пожинать телум из земных меридиан, то сейчас, тебе следует научиться его тратить.
— А разве жрать телум и тратить не одно и тоже? — поднял брови паразит.
— Когда ты отдаёшь торговцу медяк — он перестаёт существовать? — спросил его маг, — Очевидно, что нет. Более того, этот медяк существует в твоём кармане до тех пор, пока ты его не потратишь. Тоже самое касается и телума.
Адепты ниже «Человека» пользуются им здесь и сейчас, тогда как пятый уровни держат определённый запас энергии внутри себя. Используя Тельмус, они высвобождают его подобно взрывной волне, которая сметает всё на своём пути.
— Не мне спорить с твоей мудростью, старик, но… Что делать-то? — спросил, наконец, паразит.
— Начать говорить. Говорить так, чтобы сила Древа Жизни слышалась в твоём голосе, но при этом, не вредила округе. Это тренировка подобная расширению энергетических сосудов. Только вместо впитывания огромного количества телума, тебе необходимо удерживать его в своём голосе.
В зависимости от того, как сильно ты готов отдаться тренировкам, темпы с которыми ты будешь открывать акупунктурные точки на теле будут увеличиваться или уменьшаться.
— Значит, нужно произносить волшебные символы без вреда для округи… — повторил Эспен, — Какой бы выбрать… Точно! — сконцентрировавшись на своём нутре и окружающем мире, паразит выдал самый простой из всех и самый безобидный вне схемы заклинаний символ: — Eurus.
Слабые дуновения ветра всколыхнули траву под ногами героя, небольшая горсть пыли поднялась в воздух и развеялась. Символ «дуновения ветра», если не вложить его в состав заклинания, не представлял угрозы для существа больше комара. Но слухи, да и по рассказам покойного Ульрика — иные адепты могли сочинять целые оды из этого символа на самых разных алфавитах и наречиях магических языков, создавая вихри способные перемалывать в труху целые конные гарнизоны.
— А теперь, — Гарольд встал и протянул Эспену свою чарку, наполненную водой, — сделай так, что бы этот не заставил поверхность воды даже покачнуться. Когда ты добьёшься этого эффекта — ты почувствуешь как открылась в твоём горле точка. Но учти — приятного будет мало, как и на любом уровне.
— Eurus, — произнёс Эспен, стараясь сдержать ту минимальную мощь, что таилась в символе и закашлялся.
На то, чтобы отойти от рвущейся из горла мокроты ушла минута. Сплюнув горькую слюну, он повторил:
— Eurus, — и вновь, по горлу словно кошачьими когтями прошлись, а ветер под ногами разметал уже всю пыль. Вода в чарке перелилась через край.
— Eurus, — произнёс он в третий раз и начал задыхаться от кислотного комка в горле, — Я больше… кха… мне нужна передышка… — выдохнул Эспен и осушил чарку.
— Три раза — неплохо. Юный принц после первого отходил дня два, — усмехнулся старик.
— Гарольд! — прошипел Энас.
— Впрочем, в отличии от тебя — телом он ещё юнец. Поэтому, как только почувствуешь, что готов, продолжай повторять, — почесал бороду Гарольд, — Чем чаще, тем лучше, но, само собой, осознавай, что необходимо уменьшать мощность заклинания с каждым разом.
— Я тебя понял, спасибо… Гарольд, — нашёл в себе сил назвать мага по имени паразит.
— Если все уже отдохнули, — произнёс Энас, — предлагаю не задерживаться.
Набрав чистой, живительной воды в бурдюки, они направились к деревне. Эспен помогал лучнику тащить телегу. Гарольд медленно плёлся позади, поскольку посадочных мест на ней не было, а пачкать мантию о руду — дело такое себе.
— Смотрю вы быстро втянулись! — произнесла шедшая им навстречу по тропе рыжуля.
— Позволь спросить: куда путь держишь, красавица? — улыбнулся Эспен девчушке, что встретила их вчера.
— Да вот, — показала она на корзину с бельём, — простирнуть надо кой-какие вящички.
— Там в горах могут быть кобольды, — произнёс Энас.
— Нябось только мёртвые. Вы ж оттудо прётеся целёханькие! — звонко рассмеялась красавица.
— Опыта в уничтожении всяких монстров у нас меня не отнять! — похвалился Эспен, — Слушай, не хочешь вечером посмотреть на звёзды…
— Прости, но у меня жаних есть, хи-хи! — ответила рыжуля.
Энас аж хрюкнул от смеха, накрыв рот лапой, а другой, ткнул локтем паразита в бок. Тот, понурив голову, с ускоренным шагом потащил телегу, едва не свалив неко с ног под колёса.
— Придурок… — выругался перебирающий нижними лапами парнишка.
Эспен лишь обернулся напоследок в сторону девушки. Та уже уселась на берегу ручья и, выложив бельё на траву, достала из корзины что-то тёмное, что она постаралась как можно быстрее пустить по течению.