«10-го октября. Пополудни в 4 часа бросили якорь в проливе между Чесмою и Хио; и подле Хио ожидали прочих судов.
12-го октября пришел к нам фрегат «Слава». Ветер, усилясь, зделался нам противен: и для того принуждены мы были стоять на якоре.
15-ое октября. Ветер переменился и зделался нам попутный, почему мы еще на рассвете распустили паруса. При Тенедосе мы несколько раз останавливались, но как ветер был тогда си-день и для нас способен, то приплыли мы в канал благополучно. Как проходили мы между двумя первыми замками, то окликали нас холостым пушечным выстрелом с Азиатской стороны; вскоре потом выпалили ядром с Европейской стороны: то ж самое зделали тогда и с нижней Азиатской батареи. Ядра были мраморные в диаметре от 18 до 24 дюймов: но как с подъехавшего к нам для осмотра небольшого бота усмотрели у нас пленников; то сказали, что помянутые три выстрела зделаны для нашей салютации. Мы проплыв далее, стали на якорь в заливе между двумя Азиатскими замками. Между вторым замком и мысом Аннагором стоял турецкий флот…»
Через пять дней из Константинополя приехал чиновник чадар-паша, «которого с каждой крепости и с каждого корабля салютовали тремя выстрелами», и передал повеление от султана, чтобы турецкий флот отправился в столицу вместе с русской эскадрой. Тут Марко Войновичу вместе с другими офицерами выпал случай познакомиться со своим главным противником в прошедшую войну, знаменитым капитаном-пашой Эски-Гассаном (13). Пройдет не так много времени, и в разразившейся новой войне от их противостояния на Черном море будет зависеть исход всей кампании.
«21-ое октября. Капитан-Паша прислал объявить г. Бригадиру, что он ожидает его к себе в час пополудни. В то же время дан был с нашего фрегата прочим судам сигнал, чтоб собрались господа Офицеры. Потом поехали мы на трех шлюпках к Азиатскому замку. С крепостей салютовали нас десятью крепкими выстрелами, от коих ядра прыгали перед носом и кормою наших шлюпок и по сторонам очень близко, и доставали от одного берега к другому. На берегу г. Бригадира встретили главной переводчик и Лейб-медик Капитана-Паши, Чауш-Паша (14) и 4 Чауши шли перед нами; таким образом, прибыли мы к Капитан-Паше, который принял нас стоя, и отвел в другую комнату, где нас по обычаю восточных народов окурили и опрыскали благовонными водами. При сем свидании Капитан-Паша просил г. Бригадира ехать вместе в Константинополь, что самое ему и обещано. Г. Бригадир звал Капитана-Пашу к себе на фрегат. Между тем ходили мы гулять, и в то время можно мне было приметить другую сторону крепости Абид и водопровод. При возвращении нашем на фрегат салютовали нас еще десятью крепкими выстрелами.
23-го октября поутру в 9 часов Капитан-Паша сел на шлюпку при пушечной пальбе с крепостей и приехал на наш фрегат под адмиральским флагом; мы салютовали ему одиннадцатью выстрелами. Побыв у нас несколько времени, звал он г. Бригадира с Офицерами завтракать в монастырь Пекташских Дервишей на Европейскую сторону. Мы шли оттуда пешком до крепости Сесто. При сем случае снято мною положение и фигура той крепости. После того осматривали мы канал, строящийся по повелению Капитан-Паши, и под вечер поехали мы к нему ужинать на Азиатскую сторону, с которой опять салютовали с ядрами. При возвращении нашем на фрегат хотя из пушек и не палили, однако ж, от одной стороны к другой брошены были бомбы».
Через три дня было получено повеление нашей эскадре и флоту турок следовать дальше к Константинополю. По пути выяснилось, что турецкие суда от долгого стояния в проливе (пока шла война, русский флот не выпускал их в открытое море) в значительной мере пришли в негодность: «Хотя Капитан-Паша распустил парусов сколько можно больше, однако ж, никак не мог плыть так скоро как мы, идучи только под одним марселем. Ему хотелось поспешить, но ветер стал гораздо сильнее и вырвал у него большой марсель. И как их корабли несколько лет не ходили под парусами, то от того сгнил в них весь такелаж, а потому каждая штука у них ломалась».
«29-е октября. Г. Бригадир послал одного Офицера в Константинополь с письмом к российскому резиденту, причем также сему Офицеру поручено было осведомиться, каким образом турки салютуют, на что Офицер привез ответ, что хотя резиденция или Сераль требует салютации от всех народов, но никогда им на то не отвечает, а для того г. Бригадир и приказал в сумерки идти в гавань.