«Что же это такое, если не рабство?» — подумал Уолли. Бог был прав, когда сказал, что воины любят страшные клятвы.
— Нанджи, ты будешь моим вассалом и преданным слугой во имя всех богов, — ответил Уолли.
Нанджи издал громкий вздох облегчения и, приподнявшись, встал на колени. Обеими руками он поднял меч и выжидательно посмотрел на Уолли.
— Теперь вы можете приказать мне принести вам вторую клятву, светлейший.
Уолли чуть было не рассмеялся. Ему предстояло начать битву не на жизнь, а на смерть, а этот ребенок задерживает его своими иезуитскими софизмами. И все же лучше, если не останется никаких двусмысленностей.
— Вассал, — сказал он торжественно, — принеси мне вторую клятву.
Не спуская с Уолли своих светлых глаз, юноша заговорил:
— Я, Нанджи, воин второго ранга, признаю тебя, Шонсу, воина седьмого ранга, за моего господина и наставника, клянусь быть верным, послушным и смиренным, клянусь выполнять твои приказы, заботиться о твоей чести, брать с тебя пример, во имя Богини.
Положив руку на меч, Уолли произнес официальные слова ответа:
— Я, Шонсу, воин седьмого ранга, принимаю тебя, Нанджи, воина второго ранга, как моего ученика и подопечного, я буду лелеять и защищать тебя, направлять по пути чести, открывать тайны нашего мастерства во имя Богини. Хорошо, — добавил он весело и помог юноше подняться. Теперь у него есть и меч, и ученик. Если раздобыть еще и одежду, то он станет настоящим воином. Вокруг не было никого, кроме двух дюжих рабов, которые наблюдали за происходящим с бесстрастными и непроницаемыми лицами. Рабы — это собственность, и поэтому им лично не может угрожать опасность.
— Спасибо, све… мой повелитель. — Нанджи был похож на человека, который, встав с постели, обнаруживает, что вокруг полно змей Он сунул свой жалкий меч в ножны, поморгал глазами и расправил плечи, силясь принять какое-то решение. Он только что поменял наставника, что само по себе уже большое событие, к тому же он стал вассалом — а это огромное потрясение для воина любого ранга. Третья клятва — это большая редкость, ее приносят только накануне битвы, и значит, от второго ранга она обычно не требуется. Новички обычно в этом не участвуют. Возможно, раньше эту клятву вообще никогда не приносили за пределами храма.
Юноша не спускал с Уолли восторженных глаз. Скучное однообразие его дней было нарушено, и он подошел к самому краю, оказался на волосок от смерти — по крайней мере ему так казалось, — а потом вдруг начались приключения. А этот опасный человек, что стоит сейчас напротив, если только его знаки не обман, стал его грозным защитником.
— Мой повелитель, — повторил он еще раз, привыкая к новому слову.
Уолли дал ему время прийти в себя.
— Так! — обратился он к юноше. — Нанджи, скоро прольется кровь. Ты будешь моим секундантом. Ни при каких обстоятельствах ты не должен вынимать меча. Если на тебя нападут, ты сдашься. В этом случае я отказываюсь от права мести. — Если все пойдет не так, незачем им умирать обоим. — Ты знаешь обязанности секунданта?
— Да, мой повелитель! — Нанджи просиял.
Настоящая удача — воины второго ранга еще не изучают тех сутр, где эти обязанности изложены.
— Ты не должен ничего предлагать и ни на что соглашаться.
При этих словах глаза Нанджи округлились, но он опять сказал «да».
Уолли удовлетворенно кивнул.
— Так, а где сейчас правитель? — спросил он.
— Я полагаю, в храме, мой повелитель. Он смотрел на суд.
Ну конечно! Конечно, смотрел. Уолли окинул взглядом огромный двор, над которым висела дымка раскаленного воздуха, и большие ступени храма. Оттуда пестрая толпа наблюдала за неожиданно развернувшимся представлением. Где-то там, должно быть, Хардуджу ломает себе голову, пытаясь понять, что происходит.
Уолли задумался, составляя в уме вызов на поединок.
— Скажи, ученик, кто сейчас может находиться рядом с ним?
Нанджи наморщил свой курносый нос.
— Я видел его сегодня утром, мой повелитель, с ним были достопочтенный Тарру и двое Пятых.
— Сейчас ты пойдешь к нему, — приказал Уолли. — Ты не должен его приветствовать! Скажешь так: «Светлейший Шонсу послал меня к тебе». Правую руку сожми в кулак, выстави вперед правую ногу, а левую ладонь прижми к груди. Ну-ка, попробуй!..
Сосредоточенно хмурясь, Нанджи выполнил все, как было сказано. Не поприветствовать старшего — это необходимое оскорбление, все остальное вызов на поединок Пятого. Нанджи, наверное, догадывается обо всем, но говорить ему нельзя ни о самом обращении, ни о том, к какому рангу оно относится.