— Этот путь только начался, — ответил Вэлли, вытягиваясь на тюфяке. — Похоже, кое-кто уже сейчас набирается мудрости.
— Но брата, светлейший? Найти брата?
— Четвертая клятва нерушима.
— Вот как? Я никогда о ней раньше не слышал. Очень интересно.
— Но сейчас ваша очередь. Как вы узнали, что у Катанджи черные волосы? А о братстве?
— М-м-м, да, — произнес Хонакура, улегся на дно лодки и устроился поудобнее. — Я говорил вам, светлейший, что Икондерина несколько раз упоминается в других сутрах. В одном случае говорится о «рыжеволосом брате Икондерины», в другом — о «черноволосом брате Икондерины». Вот и все. Рыжие волосы — большая редкость, но и совершенно черные тоже необычная вещь.
Вэлли смотрел на кольца и звезды.
— Тогда расскажите мне об этих сутрах.
— Возможно, когда-нибудь и расскажу, — ответил Хонакура.
Почему он не хочет говорить? О чем он думает? Вэлли не мог понять этого, но, возможно, так будет лучше. Тем не менее он был твердо уверен, что его задание еще не открылось полностью. Он разгадал только самое начало загадки бога. У Нанджи была своя роль и у Катанджи, видимо, тоже. Кое-что начинающий уже сделал: ведь это он определил решение суда. Вот откуда тот громоподобный смех и радость Вэлли — он понял, что стоит на правильном пути.
Лодка закачалась сильнее, и Вэлли приподнялся, чтобы выяснить причину. Причина лежала рядом с Зорькой.
Он не мог уснуть. Чего-то не хватает, какая-то мысль бьется в подсознании и стремится выбраться наружу. В мозгу роятся события прошедшего дня и не пускают эту мысль на поверхность. Старик храпит. Что-то ему мешает…
Вэлли повернулся на другой бок, но это не помогло. Бог Сна напомнил ему о ночах, проведенных в тюрьме. Потом он опять повернулся и заметил совсем рядом пару больших черных глаз. Катанджи тоже не мог уснуть, да это и неудивительно. И для самого Вэлли прошедший день был очень важным, так что уж говорить об этом мальчике?
— Скучаешь по дому? — тихо спросил Вэлли.
— Немного, светлейший.
Даже в таком возрасте его брат скорее дал бы вырвать себе ногти, чем признался бы в своей тоске по родителям.
— Хоть бы на минутку попасть домой, — зашептал Катанджи, — совсем ненадолго, только рассказать им обо всем, что сегодня случилось.
— Такие дни будут нечасто, — предупредил его Вэлли.
— Но будут еще хорошие дни, правда, светлейший?
Так это был хороший день? Что ж, в конце концов, может, он и прав.
— Да, конечно. Спокойной ночи, начинающий Катанджи.
— Спокойной ночи, светлейший.
Нанджи опять принялся раскачивать лодку.
Когда Вэлли снова открыл глаза, мальчик еще не спал.
— Спасибо, Катанджи. Я ничего не знал о пираньях.
— Я так и подумал, светлейший.
— Те деньги, которые я дал тебе тогда, в дороге… — начал Вэлли.
— О! — Катанджи начал рыться в кошельке, к которому еще не успел привыкнуть. — Я совсем забыл, светлейший.
И поросята летают!
— Нет, — сказал Вэлли. — Оставь себе.
Катанджи поблагодарил его.
— Светлейший, — зашептал опять мальчик через некоторое время, — у вас раньше не было родовых знаков?
— Раньше?
— Сейчас у вас есть знак отца, а матери — нет.
— Да? — сказал Вэлли во весь голос, но потом опять перешел на шепот. — Ты серьезно? — Послюнив палец, он провел им по правому веку. — Не исчез?
Катанджи пододвинулся ближе.
— Нет, светлейший, не исчез. Это меч.
— Спасибо тебе, Катанджи. А теперь… давай спать.
— Да, светлейший.
Меч… Это отец Шонсу? Или инспектор полиции Смит? Или просто маленький веселый бог дал ему знать, что одобряет его действия? Спасибо, Коротышка. А чем же занималась мать Шонсу? Мать Вэлли Смита была журналистка. Здесь это значит — сказительница, подумал он и усмехнулся.
Вэлли лежал, слушая скрип канатов и журчание воды. Он думал о серебристой смерти, которая плескалась всего в нескольких дюймах от него.
— Светлейший, — раздался чей-то тихий шепот.
— Да? — Вэлли открыл глаза.
— А что будет завтра? — спросил Катанджи.
— Я уверен, мы что-нибудь придумаем, — ответил Вэлли.
Вот что его тревожило — он вспомнил то, что было, день, который ушел, который навеки смыт водами Богини. Он должен думать о будущем. Неясная мысль вырвалась из подсознания. Это был приказ бога: «Иди и будь воином, Шонсу! Будь честным и доблестным. Радуйся жизни, Мир открыт для тебя».
Потом он уснул.
Среди звезд сиял Бог Сна.