д сержанта, пнул его ногой, от чего тот отступил на пару шагов, и молниеносно развернувшись, насадил крикуна на свой двуручник, как шашлык на шампур. Крик захлебнулся, Душитель выдернул из груди воина меч, слегка крутнувшись на месте, и тут же сделал подшаг к сержанту. Я не нашел ничего лучше, как безмолвно подбежать к главарю гноллов и упал к нему под ноги. Тот, делая шаг назад, перецепившись через меня, упал. Выкатившись из-под туши, и отбросив в сторону мешающийся щит, я ударил мечом по руке, практически ее отрубив. - Живым! Сказано брать живым! - раздался крик Ланса. Отпрыгнув от зажавшего обрубок руки гнолла, я обессиленно опустился на траву. Адреналин уходил из крови, оставляя лишь неимоверную усталость и отупение. Душитель, рыча и скуля от боли, перетягивал себе кисть жгутом, кинутым ему сержантом. Я сидел, уставившись в одну точку, практически не моргая. Еще двух воинов, оставшихся в живых, рвало недалеко рядом в кустах. - Молодец. - Хлопнул меня по плечу сержант. - Два геоманта чисто твои. Да и с Душителем ты здорово помог. Будет с тебя толк. А вы чего стояли, обезьяньи выкидыши? Ни на что не годные куски дерьма! - сержант сплюнул, и достал веревку. Все, что я мог - лишь помычать. Поднявшись на ноги, и шатаясь, как пьяный, я с ненавистью глядел на Душителя, понимая, что первый день вылазки мог стать для меня последним, и я так же, как те семеро, мог лежать сейчас в траве. Связав главаря гноллов, мы двинулись обратно, но, не дойдя до Златоземья, к нам выехал конный отряд латников со знакомым лейтенантом во главе. - Стой! - рявкнул сержант. - Задача выполнена, господин лейтенант! Сопровождаем заключенного в... - Дальше мы поведем его сами. - Прервал офицер доклад. - Возвращайтесь в расположение. - Но, господин... - начал было сержант. - Я сказал! Дальше мы сами! - рявкнул лейтенант, и подал знак двоим из латников. Те, приблизившись, бесцеремонно растолкали нас лошадьми, и отобрав концы веревок, процессия двинулась в сторону Штормграда. - Вот же мразь... - невидящим взглядом посмотрев им вслед, тихо выдохнул сержант. - Ладно, сочтемся еще. Двинули. Весь оставшийся кусок дня нас не трогали. Сослуживцы со страхом смотрели в нашу сторону, и старались лишний раз не подходить. В столовой, дополнительно к еде, мы получили по бутылю местного вина, и напившись в хлам, вырубились прямо в казарме, едва успев доползти до коек. Утром, на построении, мы узнали, что ночью из расположения дезертировали пятеро. Нам показали их тела, висевшие на виселице в назидание оставшимся. На следующий день дезертировали еще трое, и одному удалось уйти. Остальных - просто зарубили. Из всего набора, а это сотня новобранцев, через три месяца осталось чуть больше восьми десятков. Та пара, которая выжила вместе со мной, оказалась в числе первых дезертиров. Так что из того десятка, выходившего на первое патрулирование, остался лишь я один. Ту дерьмовую кольчугу, а так же щит с мечом заменили на плохонькие сине-белые латы, потертый каплевидный щит и выдали более-менее приличный прямой одноручник. Понимая, что от всего этого теперь будет зависеть моя жизнь, я выделял все свободное время и деньги на содержание оружия и брони в состоянии, близком к идеальному. Меч я каждый вечер точил и правил, и через пару недель им можно было порезаться. Сержант, глядя на то, как я ухаживаю за оружием и броней, только глухо бурчал что-то в усы, и снова увеличил мне нагрузку. Вскоре ко мне присоединились четверо бойцов, так же прошедших боевое крещение, правда, с обычными разбойниками, и так же укомплектованных, и мы начали ходить в патрули, курсируя между Златоземьем и Штормградом или двигаясь вдоль каменных стен столицы. С напарниками я не знакомился, смысла не видел: через два дня, обходя стену, мы наткнулись на крупный отряд разбойников, и в стычке с ними потеряли троих. Тел разбойников потом насчитали двенадцать, но облегчения это не приносило: я с оставшимся в живых напарником еле доползли до казарм. Досталось нам изрядно, отлеживаться в лазарете пришлось долго: ни жрецов, ни друидов новобранцам не полагалось, так как текучка была неимоверная. За следующий месяц нас в строю осталось лишь чуть меньше полусотни. Остальные погибли, кто добивая разрозненные стаи гноллов, кто ловя разбойников... Сержант шипел и плевался, кляня нас на чем свет стоит. Нас латали, а в особо тяжелых случаях просто добивали. Еще через месяц осталось всего два десятка. Итого, за почти четыре месяца, сотня пришедших уменьшилась впятеро: кто дезертировал, кого убили... Оставшиеся более-менее притерлись друг к другу. Я же продолжал оставаться одиночкой, ни на кого не надеясь, ни с кем не знакомясь. Изредка меня пытались разговорить сослуживцы, только я в разговоры не вступал, предпочитая отмалчиваться. Так мало-помалу все и отстали, обозвав меня Одиночкой. Прошло несколько месяцев. Срок моей службы уже подходил к концу, и я все чаще задумывался о том, чем заняться дальше. По всему выходило, что надо было продлевать контракт. Другого выхода я не видел. Сидя у караульного костра, я изредка подкидывал в него ветки, правил меч и слушал ночь. Сначала я еще пытался провести параллели с тем Азеротом, который я помнил, играя. Потом забил: общего было только название. Что совпадало - это, как насмешка, путь героя человеческого рода, начиная с песочницы. В остальном на канон можно было наплевать. - Стриб, надо поговорить. Ланс тихо подошел ко мне, и опустился рядом. Я отложил тряпку и точило, придирчиво осмотрел лезвие и засунул его в ножны. - О тебе в отряде судачат, что ты ни с кем дружбы не завел. Нос воротишь, мол. - О чем с ними говорить? - я повернулся к сержанту. - Они нежить, сегодня один, завтра другой в могилу отправятся. Я их запоминать не успеваю. Они жить не хотят. - Я бросил ветку в костер, возле которого сидел. - А ты? - сержант смотрел мне прямо в глаза. - Пытаюсь. - Отведя взгляд, я сгорбился, обнял руками колени и уставился на огонь. - А если не пытаться? Я посмотрел на Ланса. Он молча крутил ветку в руках, стараясь не смотреть на меня. - Тогда не стоит и жить, ты не находишь, господин сержант? - Не ерничай, умник. Как закончится срок, не продлевай его. - А жить мне на что? - хмыкнул я. - За это не переживай, - сказал, вставая, Ланс. - Без работы не останешься. Вдруг тишину и сонный гул лагеря нарушил топот копыт и заполошный крик: - Тревога! Тревога! Заключенные пытаются сбежать из тюрьмы! Тревога! - Топот развернулся, и кричавший поскакал обратно. - Подразделение, подъе-е-ем! - Зычно проорал сержант, вскочив на ноги. Тишину как ветром сдуло, народ выскакивал из палаток, матерясь и облачаясь на ходу. Я же, поскольку практически и спал в латах, только подтянул ремни, закинул на спину щит, прицепил к поясу лежавшие рядом ножны с мечом и отправился к уже выстраивавшейся колонне. Возле входа в тюрьму ярко горели факелы, собравшаяся стража с магами стояла полукругом, глядя на дверь. Наши две десятки, едва подойдя, были встречены жутким матом на мотив "где нас так долго носило", и вперед выступил один из магов. - Там лейтенант, с чиновником из магистрата. Они были на допросе, сейчас что с ними - неизвестно. Вы зайдете, и сделаете все, что сможете, чтобы они целыми выбрались обратно. Потом уничтожите заключенных. Это понятно? - Он высокомерно посмотрел на нас, и повторил: - Господина лейтенанта и чиновника. Живыми и невредимыми наверх. Вам ясно, смертники? - Да, господин маг! - С ненавистью глядя на этого высокомерного ублюдка в синей мантии, проорали мы. - Если ясно, какого хрена вы еще здесь? Два воина, стоявших возле двери, дождались, пока первая шеренга станет на изготовку, и рывком распахнули двери. - Пошел, пошел, пошел! И мы двойками начали нырять в зево туннеля, ведущего в тюремные катакомбы...