Трол догадался, что Приам выполнил просьбу мага прислать ему кого-то, чтобы заняться в общем-то Троловым делом. Тогда он обострил слух, чтобы попытаться понять, насколько серьёзно король расположен расследовать причины, вызвавшие его тревогу. И с облегчением услышал чуть усталый голос короля:
— Нет, поднимать его не нужно. Мне показалось, правда… Ну да скорее всего именно показалось. Это быстро прошло, так что причин волноваться не осталось.
— Но если это была попытка атаки, государь, — начал было один из троих магов, стоящих перед королём чуть не на вытяжку, — то время является тем фактором, который…
— Не время, а ваше умение не должно позволить проявляться ничему подобному, — отчеканил король. — А сейчас идите, я не нуждаюсь больше в вашей помощи.
Почти тотчас Трол почувствовал, что с Гифрулом что-то происходит. Что-то очень сложное, необычное, пожалуй, даже колдовское. Трол обострил своё видение, пытаясь понять причину этого волнения владетеля Высокого Бора, и увидел…
Две девушки. Одна из них одетая в зелёное, подчёркнуто простое платье, тёмноглазая, смешливая, которую Трол, кажется, видел во время нелепого поединка с принцем Колой, со странной смесью любви и зависти поглядывала на другую девушку, с длинной, почти до колена, очень толстой красивой косой. На девушку с косой также странно поглядывал и Гифрул, но у него интерес был окрашен во что-то неприятное, даже хищное и, безусловно, унизительное, прежде всего для девушки.
Трол попробовал вызвать звуковое сопровождение слежки, чтобы узнать, о чём все трое говорят, но не сумел. Способность подслушивать на расстоянии каким-то образом застряла в кабинете короля, и Трол не мог выдрать её оттуда. Должно быть, кто-то из магов попытался закрепить следы, напустил заговоров и заклинаний, и вот теперь у Трола возникли серьёзные неудобства.
Поэтому он, всё-таки не выпуская Гифрула и его слуг из поля зрения, должен был сосредоточиться на том, чтобы разрядить эту неприятность. Делом это оказалось непростым, пришлось размагнитить заклинание удерживания, потом выскользнуть из захвата, оставляя как можно меньше следов, потом протянуть эту способность, которая после всех операций не подчинялась почти никаким волевым усилиям… Но наконец он справился. До дома Гифрула оставалось уже не больше полминуты скачки, когда владетель Высокоборья стал отдавать новые приказы.
Он обернулся к одному из слуг и довольно внушительно что-то высказал ему, потом повернулся ко второму, добавил. Оба поклонились в сёдлах и тут же галопом умчались назад, в сторону Сеньории. Трол напрягся, ему хотелось услышать хоть несколько слов, хоть одно название или титул…
— …и найди мне Кочетыря, как можно быстрее и за любые деньги, — услышал он наконец слабый, не громче комариного писка, голос Гифрула. — Всё, скачи.
— Господин, позволь мне довести тебя до дома.
— Ничего со мной не случится, тут уже близко, — ответил Гифрул. — Скачи, сказал.
Слуга сорвался с места, словно его ожгли раскалённым прутом. А Гифрул подъехал к своему дому, зычно потребовал, чтобы отворили ворота, въехал в них…
И всё. Его способность подглядывать и слышать пропала. Весь дом, не в пример Сеньории, был под очень мощной защитой. Чтобы понять, что же всё-таки тут происходит, Трол, как птица на крыльях, поднялся выше и попробовал посмотреть через стену. Но когда он поднялся, стало ясно, что с его силами смотреть через эту защиту невозможно, она создавала такие наводки, что Трол не мог понять — господина он видит около лошадей или последнего конюшего, и вообще, видит ли он лошадь или просто непонятно как залетевший в замок порыв ветра разбросал плащ Гифрула.
Нужно было прекращать слежку, он уже устал, но почти ничего так и не добился. Трол подтянул поля внимания к себе, стараясь вместить слух в зону слышания, а зрение — в глаза. А то бывали у него при первых экспериментах самые странные путаницы… И ничего забавного в них не было, это оказывалось неудобно и очень вредно для ориентации в пространстве, как говорил Учитель, особенно во время боя.
В первое время после выхода из транса Трол смог очень хорошо ощутить своё новое жильё. Да, когда-то это была башня, с которой следили одновременно за городом, видимым отсюда как на ладони, и за морем, до самых дальних, самых мористых облаков… Принимая во внимание её значение, на башне соорудили широкую площадку, почти сорок футов на пятьдесят, сделали мощное, с хорошими балками перекрытие, настелили очень плотную и, пожалуй, слишком тяжёлую черепичную крышу. На такую мог бы сесть Лотар, отрастив себе крылья, и ни одна черепичина не сдвинулась бы с места.