Оказавшись наконец на настоящей улице, он быстро определился, подняв свое темновое видение до предела. С такой мобилизацией зрения он видел отдельные травинки под ногами, полет ночных бабочек, трещины в прокопченных стенах домов. И как почти всегда бывает, зрение передало часть своей силы слуху. Тогда стал слышен ночной обход в паре кварталов от того места, где он находился. Обыкновенные стражники, пытающиеся соблюдать пресловутую невидимую границу между частью города, где царили бандиты Кочетыря – и, наверное, не его одного, – и миром относительного спокойствия и безопасности.
Трол поспешил навстречу патрулю. Как он и предполагал, все караульные этой ночью знали, что они могут встретить нового паренька и что с ним следует обращаться вежливо, ибо он находится на странном положении чуть не личного гостя короля. Поэтому разговор с сержантом, который командовал обходом, был не очень длительным. Уже через четверть часа Трол сидел в местной кордегардии, а измотанный сержант поднимал в темном углу трех служивых, чтобы те проводили Трола до Сеньории.
Потом они шли в Сеньорию, и Трол побаивался, что ему и его провожатым могут не открыть ворота в королевский замок, хотя, как скоро выяснилось, опасался он зря. Стоило ему только выйти под надвратные факелы Сеньории, чтобы показать себя невидимым наблюдателям со стены, как ворота тут же были подняты на высоту двух футов. Трол прокатился под ними и оказался уже в главном королевском замке Зимногорья.
Провожатые, негромко переговариваясь между собой, очевидно, жалуясь на слишком беспокойную в последние дни службу, пошли назад, в город. А в самой Сеньории его ждали. Как оказалось, Перес и Арбогаст заранее приказали, чтобы Трола, как только он вернется, провели в лабораторию мага, что и было исполнено с незамедлительностью хорошо отлаженной охранной службы.
Оказавшись в лаборатории колдуна, Трол рассказал, что и как с ним происходило, почти слово в слово передал происшедший разговор, но все-таки те мелочи, которые наводили на очень интересные мысли и которые он пока не сумел интерпретировать, оставил для себя. Ему нужно было над ними либо очень сосредоточенно подумать, либо раздобыть дополнительную информацию, чтобы не ошибиться в их понимании.
И вот наконец, когда над Зимногорьем уже стала подниматься еще ранняя, но все более заметная утренняя заря, Трола отпустили. С радостью обхватив свой меч, кинжал и кое-какую прочую амуницию, он потащился в свою башню. Тут все было нормально, даже пара очень мелких сигнальных устройств, которые Трол установил на предмет обозначения несанкционированного проникновения в башню, остались на месте. Это значило, что пока никто не покушался на его территорию и никто не стремился устроить ловушку в его спальне.
Едва раздевшись, он свалился на кровать и лишь тогда понял, как у него весь день ныли раны. Разумеется, их следовало бы долечить, но как-то было не до них или он – что бы там ни полагали о нем Перес, рыцарь Арбогаст и даже Приам – очень неорганизованный человек, которого не зря в этом упрекал когда-то Учитель…
Оказалось, что он спал. Но он так замотался, что даже во сне хотел спать. И сожалел, что не может совсем остановить свои дурацкие мысли и уснуть, как полагалось бы спать воину – без сновидений, без включенности в этот мир, без переживаний всего, что с ним произошло за день. Он сожалел, что ему снится… А вот то, что ему снилось, Трол, как ни старался, так и не осознал. Одно он мог утверждать с уверенностью – это было что-то гадкое, липкое, белесое, бесформенное. Он пытался рассмотреть, что же это такое, но видел перед собой лишь лицо вертлявого подручного Кочетыря, которое непонятным образом перетекало, как студень, в лицо самого Кочетыря, и… ничего больше. Он знал, что за этим должно было последовать что-то еще, что-то важное, может быть, очень важное, но уловить это в своем сознании, остановить это подозрение и выразить его внятно не сумел.
Разбудил его настойчивый стук в люк. Ого, подумал Трол, хорош воин, всегда находящийся настороже, – кто-то прошел по всем ступеням его башни, а он даже не трехнулся, проспал, как крестьянин… Он сосредоточился, стараясь понять, кто находится на последних ступенях его башни, и лишь тогда разобрал, что это Кола и кто-то еще. Трол поднялся, дошел до люка, медленно отомкнул его, поднял и вернулся к кровати, потому что именно там находилось его оружие.
Младший сын короля Малаха поднялся, заметно стараясь усмирить свое дыхание, вероятно, подъем он проделал довольно… решительно. За ним топал Буж с огромным подносом разнообразной еды. Было довольно интересно наблюдать, что упитанный слуга с лицом, в котором не было ни одного лучика обычного человеческого понимания мира и интереса к нему, дышал гораздо легче, чем его тренированный и самоуверенный хозяин. Из этого следовало, что Буж, несмотря на свою внешность идиота, был куда крепче физически, чем казался.
Трол тряхнул головой, стараясь выгнать из нее последние клочья сна, посмотрел на солнце, заглядывающее в дыры, которые некогда были наблюдательными окнами. Оно ощутимо перевалило за полдень, Трол проспал почти половину дня. Никогда с ним такого не случалось, если он не был ослаблен серьезной раной.
Он хладнокровно снял повязку, которую вчера ему сделал Приам, и посмотрел на раны. Они выглядели лучше, чем вчера, значит, мазь книжника помогала. Трол поднял голову и присмотрелся к принцу. Тот тоже разглядывал его раны с несомненным интересом. Потом он улыбнулся, обернулся к слуге.
– Буж, поставь поднос хотя бы на этот комод.
Только теперь Трол заметил, что в углу, между двумя заложенными окнами, стоял настоящий комод со столешницей из местного мрамора. На нем сверху, как в будуаре какой-нибудь придворной дамы, стояли фаянсовый таз для умывания и кувшин, полный свежей водой.
– Еду лучше поставить куда-нибудь еще, – предложил Трол. – Хотя бы на тот сундук. – Там пыльно.
Он указал на сундук довольно внушительных размеров, который вполне мог заменить ему стол, и стал перевязываться заново. Все-таки ему еще нужно было дойти до Приама с его мазями.
– Стоянку кинозитов обнаружили, – неожиданно начал Кола, прохаживаясь по всему помещению башни, с интересом осматривая ее, словно он никогда тут прежде не был.
– Где? – Трол замер, хотя эти сведения были не из самых важных.
– В помещении одного из портовых складов. И даже стало известно, как его сняли. – Кола подумал и решительно добавил: – И даже известно, кто это сделал.
– Кто?
Трол застелил кровать покрывалом как мог и принялся одеваться. Буж, который стоял рядом, не сделал ни единого движения, чтобы помочь ему, хотя видел – не мог не видеть, – что Тролу с его ранами довольно неудобно вдеваться в узкий камзол. А впрочем, это было не важно.
Потом он доковылял до фаянсового таза, мельком, с сожалением подумал, что не может ополоснуться под водопадом, как делал дома, в пещере, и постукал по нему пальцем. Вода была налита под край кувшина, а рядом, на краю комода лежала стопка душистых полотенец. Оказывается, он пропустил-таки вторжение в свою спальню. И даже не подумал об этом во сне – хорош солдат, нечего сказать! Но теперь оставалось только этим всем воспользоваться.
– Кстати, если хочешь искупаться, – предложил Кола, – можешь спуститься в наши бани. Они, говорят, лучшие на всем Кермале. К нам специально купцы приезжают, и с такими дарами, что иногда неудобно делается… Только бы их пустили на омовения.
– Баня? – Трол никогда не бывал в настоящей бане, но читал, что такое бывает. – Потом как-нибудь. Кстати, – он кивнул на комод, на застеленную отменным бельем кровать, на полотенца. – Твоя забота?
– Моя с Пересом.
Стало понятно, почему немудреные сигнальные приспособления Трола, в которых он старался не применять очень уж сложной магии, показались ему нетронутыми. «Ладно, – решил он, – в следующий раз буду внимательнее. Или сигналки поставлю хитрее».
Он умылся, вытерся и повернулся к принцу, который стал свидетелем этого туалета. Принц улыбался чуть напряженно, но искренне. Он очень хотел сказать какую-то обычную фразу, какую говорят в таких случаях, чтобы разрядить свое же смущение, но не говорил. Должно быть, просто не очень еще представлял, как вести себя с Тролом.