Сегодня вы можете сесть в истребитель, нажать на кнопку запуска ракеты и убить врага в двадцати, тридцати, сорока милях за горизонтом, наблюдая как его самолет взрывается на экране телевизора, точно так же, как в видеоиграх, в которые играли мои дети.
И все же, после всей этой херни, компьютеров и видео, все к чему это сводилось, было главным вопросом, воплощенным в пуле на моей руке. Может ли один из моих людей посмотреть в глаза другому человеку, а затем нажать на спуск и убить этого человека, не колеблясь ни секунды?
Во Вьетнаме я узнал, кто может в бою убивать, а кто — нет. Но это было пятнадцать лет назад и менее половины Шестого отряда SEAL когда-либо сражались. Так что был только один способ выяснить, кто спустит курок, а кто застынет — сыграть в эту штуку и посмотреть, кто сделает свою работу, а кто нет. Война в конце-концов, это не «Нинтендо». Война это не технологии или игрушки. Война — это убийство.
Глава 2
энсин (звание в ВМФ США, равное 2-му лейтенанту армии, прим. перев.) Индейский Еврей, наш пойнтмен, подал сигнал. Он был наполовину Якима, наполовину Бруклин, отсюда и прозвище. Я нередко подшучивал над ним, что, когда он рос, то часто ловил на острогу лосося для копчения в Колумбия-Ривер, но никогда не мог найти ни рогаликов, ни сливочного сыра (Якима — небольшой город на востоке США, неподалеку от индейской резервации. прим. перев.).
Щурясь в темноте, я едва различал его на фоне листвы в «тигровых полосах» и камуфляжной боевой раскраске.
Но увидел, как он поднял руку ладонью вверх. Потом он сжал кулак. Впереди противник. Медленно и легко, с МР5 в руке, я двигался напрямик. Мы прошли около шестисот ярдов (прим. 550 м), производя гораздо больше шума, чем мне хотелось. Если бы у плохих парней были пикеты, или они развернули электронные датчики, они наверняка знали бы о нас. Это было то, над чем у нас не было возможности поработать — передвигаться большими группами. Обычно SEAL действовали отрядами по семь человек или взводами по 14 человек. Честно говоря, из-за шума мне было неуютно двигаться в составе такой многочисленной группы. Но тут уже ничего не поделаешь. Мне повезло, что за нами никто до сих пор не наблюдал.
Я поравнялся с Евреем и опустился на колено рядом с ним. Он был одним из лучших, кто у меня был — бывший срочник, чья способность быстро обучаться была безграничной. Еврей олицетворял собой будущее специальных боевых действий военно-морского флота — Спецвойны на флотском жаргоне. Он был большим, умным, крепким, слишком красивым для своего же блага и удивительно ловким, когда дело доходило до искусства убивать.
Я достал свой ПНВ и взглянул в него. Темнота стала осциллографически зеленой, листва потемнела на фоне яркого света. В двухстах футах (прим. 60 м) впереди виднелась проволочная изгородь высотой около восьми футов (прим. 2,4 м) с ярдом (0,91 м) колючей проволоки по верху. За ней находились два склада и еще три низких здания, похожих на казармы. Света не было — тем лучше. Территория была неухоженной — много укрытий для нас, чтобы пробраться с тыла. Оно выглядело точно так же, как на спутниковой фотографии, лежавшей у меня в кармане.
Я изобразил Еврею человека с винтовкой. Есть ли часовые?
Он покачал головой. Нет.
Я показал ему большой палец и указал пальцем на него. Рассек воздух указательным и средним пальцами, изобразив, что выглядываю наружу.
Он кивнул. Он перережет проволоку, быстро прокрадется и осмотрит. Мы ждем.
Он скользнул вперед, отработанно медленно двигаясь ползком, пока не скрылся в подлеске. Как и многие мои парни, он чувствовал себя в джунглях как дома. Он был слишком молод, чтобы служить во Вьетнаме, но хорошо приспособился на тренировках SEAL в Панаме и Флориде и был одним из лучших разведчиков подразделения.
То, что он был офицером, не имело значения. В Шестом офицеры и солдаты были взаимозаменяемы. У нас нет кастовой системы.
Я отодвинулся и дал знак бойцам отступить. Они исчезли в темноте. Я лег, повернулся и уставился на небо, прислушиваясь ко всему необычному. Я ничего не заметил.
Тишина — это хорошо. Вы могли слышать естественные звуки джунглей — насекомых, птиц, что угодно, возобновляющих свою обычную деятельность. Я прибил что-то маленькое, крылатое и острое, решившее поселиться на мочке моего уха. Прошло несколько мгновений.
Еврей вернулся.
— Ничего, шкипер, — прошептал он. — Вторая линия проволочных заграждений по периметру у казарм.