За несколько последующих дней Дзирт пролил немало слез, но стоило ему вспомнить эту последнюю улыбку, выражавшую вечный покой, снизошедший на старого человека, он напоминал себе, что оплакивает только свою потерю, а не самого Монши.
Он похоронил следопыта под каменным курганом возле рощи, а затем тихо перезимовал, поглощенный каждодневными делами и сомнениями. Ух-Ух прилетал все реже и реже, и однажды взгляд улетающего филина сказал Дзирту, что птица больше никогда не вернется в эту рощу.
Весной дрову удалось понять чувства Ух-Уха. Более десяти лет провел он в поисках дома и обрел его здесь, у Монтолио. Но когда следопыта не стало, роща больше не казалась столь гостеприимной. Это место принадлежало Монши, а не Дзирту.
– Как я и обещал, – пробормотал однажды утром Дзирт.
Монтолио просил его как следует подумать о своем будущем, и теперь Дзирту предстояло сдержать слово. В роще ему было уютно, здесь он по-прежнему не чувствовал себя изгоем, но это место перестало быть его домом. Он понимал, что его дом где-то за пределами рощи, где-то в этом бескрайнем мире, который, по словам Монтолио, был полон не только боли, но и радости.
Дзирт отобрал и упаковал кое-что – несколько приспособлений и самые интересные книги старого следопыта, прицепил к поясу сабли и закинул за плечо длинный лук. Затем он в последний раз обошел рощу, окидывая прощальным взглядом веревочные мосты, оружейный склад, бочку с бренди, корень дерева, где погиб великан, и линию укреплений, где укрывался Монтолио. Он призвал Гвенвивар, и пантера все поняла, стоило ей появиться.
Они ни разу не оглянулись, шагая по горной тропе навстречу миру, полному боли и радости.
Часть 5
Пристанище
Как сильно отличалась тропа, по которой я уходил из рощи Монтолио, от той дороги, что привела меня туда! Я снова был один, кроме, конечно, тех моментов, когда на мой призыв являлась Гвенвивар. Однако мое одиночество было только физическим. В душе я хранил имя, ставшее воплощением тех принципов, которыми я так дорожил. Монши называл Миликки богиней, а для меня она стала образом жизни.
Она всегда шла рядом, со мной, когда я шагал по дорогам поверхности. Она обеспечила мне безопасность и помогла прогнать отчаяние, когда дворфы из Цитадели Адбар, крепости к юго-востоку от рощи Монши, травили меня и охотились за мной. Миликки и моя вера в собственное достоинство придавали мне смелости появляться в разные городах по всему северному краю. Меня везде встречали одинаково: люди испытывали потрясение и страх, который быстро превращался в гнев. Самые достойные из тех, кто мне встречался, просто велели мне убираться восвояси; другие прогоняли меня, обнажив оружие. Два раза мне пришлось сражаться, хотя я сумел. исчезнуть, не причинив никому существенного вреда.
Но мелкие шрамы и царапины оказались невысокой иеной. Монши просил меня не жить так, как жил он, и советы старого следопыта, как всегда, оказались верны.
Из моих скитаний по северу я кое-что вынес – это была надежда, которую я ни за что не сохранил бы, если бы стал затворником в хвойной роще. Когда на горизонте показывался новый незнакомый город, трепет предчувствия заставлял меня ускорить шаг. Я надеялся в один прекрасный день обрести понимание и найти свой дом.
Это случится внезапно, воображал я. Я подойду к воротам, произнесу обычное приветствие, а затем представлюсь как темный эльф. В моих фантазиях учитывалась та реальность, что при моем приближении ворота не раскроются настежь. Скорее всего меня под стражей введут в город, и начнется период испытаний, подобный тому, который я пережил в Блингденстоуне, городе глубинных гномов. Много месяцев меня будут подозревать, но в конце концов мои принципы станут ясны и приняты такими, каковы они есть на самом деле; личные качества окажутся важнее цвета кожи и дурной славы моей расы.
В течение многих лет я бесконечное количество раз тешился этой фантазией.
Каждое слово при каждой встрече в моем воображаемом городе превращалось в мольбу против бесконечных, отторжении. Этого было бы недостаточно, чтобы справиться с охватывающим меня порой отчаянием, но со мной всегда была Гвенвивар, а теперь рядом оказалась и Миликки.
Глава 20
Годы и мили
Постоялый двор «Страдная пора» был излюбленным местом встречи людей, путешествующих по Долгому тракту, протянувшемуся между двумя большими северными городами-Синими Водами и Мирабаром. Кроме удобного ночлега по разумным ценам, «Страдная пора» предоставляла харчевню «У Дерри», прославленное место обмена новостями, где в любой вечер любой недели постоялец мог встретиться с искателями приключений из самых разных краев, от Лускана до Сандабара. Пламя в очаге было ярким и горячим, напитки лились рекой, а небылицы, сплетенные в «Дерри», рассказывались и пересказывались потом по всем Королевствам.
Родди не снимал низко надвинутый капюшон потрепанного дорожного плаща, даже когда вгрызался в свою порцию баранины и хлеба. Старый желтый пес, рыча, сидел на полу рядом с ним, и время от времени Родди рассеянно кидал ему куски мяса.
Проголодавшийся охотник редко поднимал голову от тарелки, однако его воспаленные глаза подозрительно вглядывались из-под капюшона в окружающих.
Несколько головорезов, собравшихся здесь этим вечером, были ему знакомы лично или понаслышке, и он не стал бы доверять им, как, впрочем, и они не доверились бы ему, если бы были умнее.
Один высокий человек узнал пса Родди, когда проходил мимо его стола, и остановился, раздумывая, не стоит ли поприветствовать знаменитого охотника за головами. Однако в конце концов он молча прошел мимо, считая, что бедняга Макгристл не стоит подобных усилий. Никому в точности не было известно, что случилось с Родди несколько лет назад вблизи Мальдобара, но в результате он покинул этот край, получив глубокие раны, как телесные, так и душевные. Вечно угрюмый, Макгристл теперь проводил больше времени рыча, чем разговаривая.