С ним мы отошли на тренировочную площадку, где он принялся надо мной форменным образом издеваться. Для начала заставил отжиматься на пальцах, потом велел взять в руки две длинных палки с грузиками на конце и водить ими из стороны в сторону, работая кистью. Когда палки стали выскальзывать у меня из рук, он заставил меня висеть на перекладине, поджимая ноги и тренируя пресс... Упражнениям не было конца. Вскоре я перестал соображать, сконцентрировав все свое внимание только на том, чтобы не отключиться. Видя, что я не собираюсь сдаваться, Зар просто погнал меня вдоль забора, а сам побежал рядом, подбадривая меня:
- Шевели копытами, дохлый скунс! Пока десять кругов не сделаешь, не вздумай мне подыхать, улитка толстозадая!
Я и не знал, что школа оказывается такая большая. Пока я сделал один круг, я успел запыхаться, пожалеть что связался с этим обучением, проклясть всех, кто был к этому причастен... А потом я просто отключил сознание, механично и бездумно совершая однообразные движения, стараясь при этом не упасть на песок. Очнулся я только тогда, когда кто-то схватил меня за рубашку, сбивая с ритма. Пробежав по инерции еще немного, я услышал:
- Да остановись ты уже, пятнадцатый круг пошел! Стой!
А потом мои ноги заплелись, и я со всего размаху шлепнулся в песок, пропахав его лицом, даже не имея сил, подставить руки. Задыхаясь, я отплевывался от песка и думал, почему стало так темно в глазах. Не имея сил перевернуться, я просто слабо шевелился на песке, когда услышал надо мной голос мастера.
- Отнесите его в комнату!
Я почувствовал, что меня перевернули десятки рук, а затем подняли и понесли куда-то. Я рассматривал звездное небо, и слабо удивлялся, что не заметил, как день пролетел.
- Упорный... - долетел до меня голос мастера. - Если не сдохнет, станет великим воином.
На улыбку у меня уже не было сил, поэтому я просто закрыл глаза и машинально стал залечивать свое тело, снимая напряжение с мышц, сращивая разрывы в тканях, удаляя мертвые нити. Оказывается, если нить не может соединиться в месте разрыва, то она просто отмирает, а на её месте возникает небольшой отросток, который со временем превращается в новую нить или несколько нитей, которые стягивают область разрыва. Я стал искать эти новые нити в своем теле и помогать им быстрее формироваться, быстрее расти, и так увлекся этим процессом, что не заметил, как меня внесли в мою комнату и оставили в ней, притворив дверь.
Закончив лечение, я открыл глаза и попытался подняться. Не с первой попытки, но мне это удалось. Все тело было чужим и непослушным, на мои требования отвечало неохотно. Но я все же заставил его найти в моей жилетке амулет и сжать его в кулаке. Несколько мгновений ничего не было, а потом в комнате раздался громкий голос Алоны.
- Алекс, ты куда пропал, почему не отвечаешь? - начала она закидывать меня вопросами.
Мой язык тоже не хотел двигаться, а горло пересохло, поэтому я не сразу смог ей ответить. Но когда я все же хрипло сумел произнести "Привет, сестренка", то сразу же зашелся в кашле. Пока я кашлял, Алона все причитала:
- Что с тобой случилось, как ты себя чувствуешь?
Прокашлявшись и обретя способность нормально говорить, я шепотом ей на русском ответил:
- Все нормально, только говори тише, тут перегородки тонкие.
- Где ты? - Алона также перешла на русский.
Я коротко рассказал ей, как нашел школу, как меня в неё взяли и стали обучать и заверил, что со мной все в полном порядке, а амулет теперь я буду носить с собой, чтобы она не нервничала понапрасну. После этого я быстро попрощался, сказав, что просто засыпаю и полетел во тьму, даже не услышав, что сказала мне в ответ Алона.
Проснулся я ближе к рассвету от того, что очень захотелось в туалет. Обнаружив в кулаке амулет, я надел его на шею и кое-как сумел подняться. Пошатываясь и шипя сквозь зубы от острой боли по всему телу, я направился во двор, а найдя искомое строение, облегченно облегчился. После этого я обнаружил поблизости бочку с водой и умылся, попробовав пригладить свои волосы, что уже лезли в глаза. Пора стричься, подумал я, трогая непослушные вихры и заправляя их за остроконечные уши. Что?!! Твою мать! Я принялся ощупывать свои локаторы. Так и есть - кончики стали приобретать характерную остроту, как у обычного эльфа. Хорошо еще, что размер их еще оставался человеческим, иначе бы это стало заметным гораздо раньше. Помяв немного свои уши, я убедился, что это не глюки и они не собираются принимать привычные формы. Теперь со стрижкой придется повременить, подумал я, иначе начнутся совсем ненужные вопросы.
Развернувшись, я побрел в сторону барака, но вскоре остановился, поняв, что спать я не хочу. Да, тело ныло и стало чужим, но мозги работали прекрасно и на отдых еще не просились. Ладно, решил я, нужно время проводить с пользой, и отправился на тренировочную площадку, поежившись от холодного утреннего ветерка, забравшегося мне под рубашку. На площадке я старательно стал разминаться, разогревая каждую мышцу своего тела. Когда небо стало светлеть, я почувствовал тело, как и раньше, своим. Разгоряченное разминкой оно требовало от меня действия, нагрузки. Вспомнив пару приемов, оставшихся в памяти от драки с учениками, я примерил их все на себя, и добрый час повторял, добиваясь нужной координации и автоматизма.
Когда небо вовсю посветлело, а учеников еще не было видно, я отправился на полосу препятствий и принялся раз за разом проходить первое. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее я скакал с пенька на пенек, запоминая нужный угол и ускорение, которое было необходимо для того, чтобы нормально соскочить с одной чурки и приземлиться на вторую. Через несколько десятков попыток, я уже довольно уверенно в среднем темпе проходил препятствие, но как только я начинал двигаться быстрее, пеньки начинали жить собственной жизнью и выскакивали у меня из-под ног.
Разозлившись, я стал пытаться проходить препятствие еще быстрее, но проклятые пеньки все не хотели со мной сотрудничать. Что-то я делаю неправильно, подумал я, в очередной раз поднимаясь и ставя пеньки назад. Нужно менять тактику. А если не опираться на пеньки всем своим весом, а только отталкиваться от них? Став в самом начале полосы, я разбежался и побежал прямо по пенькам, не сбавляя темпа. Два пенька отлетели в сторону, но я не упал и продолжил бег, радуясь, что у меня получилось! Но тут нога не нашла опоры и я со всего размаху рухнул на несколько пеньков, только чудом успев поставить кокон, чтобы не повредить ребра. Кокон помог, но от синяков все же не уберег.
Радость от понимания придала мне сил и я, не замечая ничего вокруг, вскочил, потирая ушибленные ребра, и стал опять расставлять чурки. Встав в начале препятствия, я опять разогнался и преодолел большую его часть, прежде чем опять не обнаружил опоры для своей ноги. Да я же просто быстро двигаюсь, понял я, в очередной раз ставя пеньки, и не успеваю подыскивать себе опору. Тогда я стал проходить препятствие без большого разбега. Это мне удалось сходу. Я едва не прыгал от радости и тут же побежал обратно, благо пеньков было в препятствии довольно много. Три раза сбегав туда и назад, я развалял практически все пеньки, что были на площадке и кинулся их ставить обратно. Поставив их, как они стояли в начале тренировки, я решил напоследок попробовать пройти препятствие на максимальной скорости, а потому отошел подальше и хорошенько разбежался, а потом безо всякой магии, только одним хорошим всплеском адреналина взвинтил свое восприятие и легко и непринужденно пробежался по пенечкам, не сбив ни одного!
Я схватился за один из столбов, что держали лестницу - следующее препятствие, и сумел затормозить, с изумлением глядя назад. Ну я и выдал! Редкие хлопки отвлекли меня от этого занятия, и я повернул голову на их источник - к строению, где жил мастер. Сейчас Ликалон стоял около своего дома и хлопал в ладоши, а за ним собралась вся толпа его учеников, молча и с изумлением смотревших на меня. И ведь ни один из них не издал ни звука, хотя, весьма похоже, что они уже долго за мной наблюдают. Вот это дисциплина! Мастер тем временем закончил хлопать и сказал мне задумчиво: