— Глупейший поступок! — с ликованием воскликнул дворф и изо всех сил ударил топором по нижней челюсти монстра, рассекая ее между двух огромных резцов.
Реморхаз хрипло завизжал от боли; кожистые крылья неистово затрепетали, пытаясь защитить голову от свирепого дворфа.
Бренор нанес второй удар, а затем третий, с каждым взмахом оставляя новые огромные насечки в челюсти и пригибая голову червя все ниже и ниже.
— Что, думал побить меня, а? — закричал дворф. Как только голова реморхаза снова начала подниматься, он выбросил вперед руку со щитом, схватился за рог и быстрым рывком повернул ее в уязвимое положение. Мышцы на его руке вздулись узлом, когда он вонзил мощный топор в череп монстра.
Червь вздрогнул и забился, но сразу затих; его спина все еще испускала жар.
Повторный рев Гвенвивар заставил гордого своей победой дворфа оторвать глаза от жертвы. Раненый Бренор поднял глаза и увидел, что к нему быстро приближаются Дзирт и пантера. В руках Дроу блестели обнаженные сабли.
— Ну же, подходите! — взревел Бренор, неверно расценивая их намерения. Он гулко ударил топором о тяжелый щит. — Подходите и познакомьтесь с моим оружием!
Дзирт резко остановился и велел Гвенвивар сделать то же самое. Однако пантера продолжала красться, прижав уши.
— Уйди, Гвенвивар! — приказал Дзирт.
Пантера оскорбленно заурчала в последний раз и отпрыгнула назад.
Убедившись, что кошка ушла, Бренор пылающим взглядом уставился на Дзирта, стоявшего по другую сторону убитого червя.
— Значит, ты и я? — выкрикнул дворф. — Не терпится встретиться с моим топором, Дроу, или тебе больше нравятся маленькие девочки?
Явный намек на Кэтти-бри зажег гневом глаза Дзирта, и он еще крепче сжал рукояти своих сабель.
Бренор легко взмахнул топором.
— Давай же, — насмешливо воскликнул он. — Что, кишка тонка поиграть с дворфом?
Дзирту хотелось закричать на весь мир, вспрыгнуть на мертвое чудовище и нанести этому дворфу сокрушительный удар, ответить на слова дворфа с неукротимой жестокой силой, но он не мог этого сделать. Он не мог забыть о Миликки и не мог предать Монши. Он и на этот раз должен был побороть свою ярость и терпеливо снести оскорбления, осознавая, что он и богиня знают его истинные помыслы.
Сабли скользнули в ножны, и Дзирт повернулся и пошел прочь в сопровождении Гвенвивар.
Бренор с удивлением смотрел вслед удаляющейся паре. Сначала он решил, что Дроу струсил, но когда возбуждение от битвы стало утихать, он задумался над тем, чего же хотел этот Дроу. Может быть, он пришел, чтобы одновременно покончить с обоими сражающимися, как сначала показалось Бренору? А может быть, он хотел помочь дворфу?
— Ну нет, — промычал Бренор, отметая это предположение. — Кто угодно, но только не темный эльф!
Путь назад показался хромающему дворфу очень долгим, но это дало ему возможность снова и снова проигрывать в уме события, происшедшие возле северо-западного отрога. Когда он наконец добрался домой к своим шахтам, солнце уже давно село, и Кэтти-бри вместе с другими дворфами собрались идти на его поиски.
— Ты ранен, — заметил один из дворфов.
Кэтти-бри тотчас же вообразила себе битву между Дзиртом и ее отцом.
— Снежный червь, — небрежно сказал дворф. — Я здорово прижал его, но это стоило мне небольшого ожога.
Остальные дворфы восхищенно закивали, одобряя боевую доблесть своего вождя (ведь победа над снежным червем — нелегкое дело!), а Кэтти-бри шумно вздохнула.
— Я видел Дроу! — рявкнул Бренор, подозревая причину ее вздоха.
Дворф по-прежнему был сбит с толку встречей с темным эльфом и не понимал, каким образом тут замешана Кэтти-бри. Неужели она действительно встречалась с темным эльфом?
— Я видел его, да! — продолжал Бренор, обращаясь в основном к другим дворфам. — Дроу и самую большую и самую черную из кошек, какую видели мои глаза. Он напал на меня, как только я завалил червя.
— Дзирт не мог сделать этого! — вмешалась Кэтти-бри, прежде чем отец пустился в обычные красочные описания своих подвигов.
— Дзирт? — спросил Бренор, и девочка тут же отвернулась, сообразив, что ее ложь раскрыта.
Бренор решил до поры до времени пропустить это мимо ушей.
— Он сделал это, говорю вам! — продолжал дворф. — Напал на меня, обнажив две сабли! Я прогнал и его и кошку!
— Мы могли бы выследить его и заставить уйти с горы! — предложил один из дворфов.
Остальные одобрительно зашумели, но Бренор, все еще неуверенный в намерениях Дроу, приказал им замолчать.
— Гора — это его владения, — сказал Бренор товарищам. — Кассиус позволил ему поселиться там, а неприятности с Брин Шандером нам не нужны. Пока Дроу остается там и не путается у нас под ногами, нам придется мириться с его присутствием. — Но, — продолжал Бренор, выразительно глядя на Кэтти-бри, — к тебе это не относится, потому что ты больше никогда не подойдешь близко к этому типу!
— Но… — Попыталась возразить Кэтти-бри.
— Никогда! — взревел Бренор. — Или ты сейчас же даешь мне слово, девчонка, или, клянусь Морадином, я отрежу темному эльфу голову!
Кэтти-бри замялась, не зная, что и делать.
— Обещай! — потребовал Бренор.
— Даю слово, — пробормотала девочка и убежала в сумрак пещеры.
— Кассиус, советник Брин Шандера, послал меня к тебе, — объяснил угрюмый человек. — Он сказал, что уж если кто знает Дроу, так это ты.
Бренор оглядел собравшихся в приемном зале дворфов: никто из них не был слишком поражен грубостью незнакомца. Он подпер рукой щетинистый подбородок и широко зевнул, решив избегать открытого конфликта. Можно было бы просто выгнать этого невежу и его вонючего пса вон из пещер, но Кэтти-бри, сидевшая рядом с отцом, как-то очень уж нервно ерзала на месте.
Родди Макгристл не упустил из виду ее волнение.
— Кассиус сказал, что ты точно видел Дроу, раз он совсем рядом.
— Если кто-нибудь из моих людей и видел Дроу, — безразлично ответил Бренор, — они ни словечком не обмолвились. Если даже твой Дроу действительно поблизости, то он нас не беспокоит.
Кэтти-бри с любопытством взглянула на отца и перевела дух.
— Не беспокоит? — пробормотал Родди, и в глазах его появилось хитрое выражение. — Он никогда и никого не беспокоит. — Медленным театральным жестом горец откинул капюшон, выставляя, на всеобщее обозрение свои шрамы. — Совсем не беспокоит, пока ты не знаешь, на что он способен!
— Это сделал Дроу? — спросил Бренор, не проявляя ни тревоги, ни волнения.
— Чудненькие шрамы, лучших я и не видывал.
— Он убил моего пса! — прорычал Родди.
— Что-то мне твой пес не кажется мертвым, — съязвил Бренор, и по всей пещере разнеслись смешки.
— Моего второго пса! — огрызнулся Родди, понимая, что зависит от этого упрямого дворфа. — Тебе нет до меня дела, и не надо. Но я охочусь на Дроу не из-за себя и не из-за той награды, которую назначили за его голову. Ты когда-нибудь слышал о Мальдобаре?
Бренор пожал плечами.
— Это маленькое мирное селение к северу от Сандабара, — объяснил Родди. Там живут только фермеры. Одна семья, Тистлдауны, жила на краю городка, три поколения в одном доме, как в любой доброй семье. Бартоломью Тистлдаун был хорошим человеком, говорю тебе, как и его отец, и его дети, четыре парня и девчонка (кстати, очень похожая на твою дочь), гордые и чистые сердцем и душой, полные любви ко всему миру.
Бренор догадывался, к чему клонит этот угрюмый человек, и, судя по нервному ерзанию Кэтти-бри, проницательная дочка тоже догадывалась.
— Хорошая семья, — пробурчал Родди, напуская на себя задумчивость. — Девять человек в доме. — Внезапно лицо горца посуровело, и он взглянул прямо на Бренора и объявил:
— Девять мертвых в доме! Зарезаны твоим Дроу, а один съеден его дьявольской кошкой!
Кэтти-бри попыталась что-то возразить, но ее слова слились в негодующий выкрик. Бренор был рад ее смятению, потому что, если бы она заговорила более четко, ее возражения дали бы горцу больше, чем того хотел Бренор. Дворф обнял дочь за плечи и холодно сказал Родди:
— Ты рассказал нам страшную историю. Ты разволновал мою дочь, и мне это не нравится!
— Я умоляю тебя о прощении, высокочтимый дворф, — сказал с поклоном Родди, — но ты должен знать об опасности, которая подстерегает тебя за дверью. Этот Дроу — само зло, и его дьявольская кошка — тоже! Я не хочу еще раз повторять тебе о трагедии Мальдобара.
— А в моих чертогах тебе и не надо ничего повторять, — заверил его Бренор.
— Мы — не простые фермеры, как ты мог заметить. Дроу побеспокоит нас не больше, чем побеспокоил ты.
Родди не был удивлен тем, что Бренор отказывается ему помочь, но он отлично знал, что дворфу или, по крайней мере, девчонке известно о местонахождении Дзирта больше, чем они стараются показать.
— Если не ради меня, то хотя бы ради Бартоломью Тистлдауна умоляю тебя, добрый дворф. Скажи мне, если знаешь, где я могу найти этого черного демона. А если ты не знаешь, тогда дай мне несколько твоих воинов, чтобы они помогли мне выследить его.
— Мой дворфы слишком заняты плавкой металла, — объяснил Бренор. — Им некогда гоняться за всякими злодеями.
На самом деле Бренора нисколько не волновало, почему Родди так вцепился в этого Дроу, но рассказанная им история укрепила убеждение дворфа, что темного эльфа следует избегать, и в особенности его дочери. Бренор действительно мог помочь Родди отыскать Дроу и сделал бы это, скорее для того, чтобы избавить свою долину от них обоих, нежели из моральных соображений, но его останавливало явное отчаяние Кэтти-бри.
Родди безуспешно пытался скрыть ярость, стараясь найти какой-нибудь другой выход.
— Если бы тебе пришлось бежать, какой путь ты избрал бы, король Бренор? — спросил он. — Ты лучше кого бы то ни было знаешь эти горы, так сказал мне Кассиус. Где мне искать?
Бренор вдруг почувствовал, что ему нравится видеть этого неприятного человека расстроенным.
— Долина большая, — сказал он загадочно. — Дикие горы. Много нор.
После этого он надолго замолчал, покачивая головой.
С Родди слетела маска.
— Ты помогаешь Дроу убийце? — взревел он. — Можешь называть себя королем, но ты…
Бренор вскочил со своего каменного трона, и Родди предусмотрительно попятился назад, положив ладонь на рукоять Громобоя.
— У меня есть слово одного бродяги против слова другого бродяги! — рявкнул на него Бренор. — По-моему, ни один из них не лучше, и не хуже другого!
— Но не для Тистлдаунов! — вскричал в ответ Родди, а пес, чувствуя, что хозяин оскорблен, оскалил зубы и угрожающе зарычал.
Бренор с любопытством взглянул на странное желтое животное. Подходило время обеда, и пререкания пробудили в Бреноре зверский аппетит! Ему стало интересно: какова на вкус эта желтая тварь?
— Тебе больше нечего предложить мне? — спросил Родди.
— Я мог бы предложить тебе мой сапог, — огрызнулся Бренор.
Несколько хорошо вооруженных бойцов-дворфов придвинулись ближе, чтобы быть уверенными, что непредсказуемый человек не выкинет какую-нибудь глупость.
— Я мог бы угостить тебя ужином, — продолжал Бренор, — но от тебя слишком воняет, чтобы сажать тебя за мой стол, а ты не похож на любителя принимать ванны.
Родди дернул за поводок пса и ринулся прочь, гулко шлепая тяжелыми сапогами и с грохотом проламываясь сквозь каждую дверь на своем пути. По знаку Бренора четыре солдата проводили горца до выхода, во избежание неприятных происшествий. А оставшиеся в приемном зале дворфы хохотали и завывали от восторга, наслаждаясь тем, как их король обвел человека вокруг пальца.
Бренор заметил, что Кэтти-бри не разделяет всеобщего веселья, и решил, что знает почему. История Родди, правдивая или нет, породила сомнения в душе девочки.
— Итак, теперь ты получила, что хотела, — грубовато сказал Бренор, пытаясь вызвать ее на разговор. — Дроу — это убийца, которого ищут. Теперь тебе придется серьезно отнестись к моим предостережениям, девочка!
Губы Кэтти-бри исказила горькая усмешка. Дзирт не слишком много рассказывал ей о своей жизни на поверхности, но она все равно не могла поверить в то, что Дроу, которого она успела хорошо узнать, способен на убийство. Однако она не могла и отрицать очевидного: Дзирт был темным эльфом, и уже одно это служило для ее бывалого отца веским доводом в пользу Макгристла.
— Ты слышишь меня, девочка? — прорычал Бренор.
— Тебе нужно проучить их всех, — внезапно сказала Кэтти-бри. — Дроу, Кассиуса и этого отвратительного Родди Макгристла. Тебе нужно…
— Это не моя задача! — взревел Бренор, перебивая ее.
От этой гневной вспышки отца из ясных глаз Кэтти-бри брызнули слезы. Ей казалось, что весь мир перевернулся. Дзирт находился в опасности, и она не знала правду о его прошлом. И еще Кэтти-бри мучилась оттого, что отец, которого она любила и которым всю жизнь восхищалась, стал глух к зову справедливости.
В этот ужасный момент Кэтти-бри сделала единственную вещь, на какую способен одиннадцатилетний подросток в подобных обстоятельствах: она повернулась и убежала от Бренора.