— Это опять ты, несносный мальчишка! — вымолвила она. Затем женщина сладко зевнула, закинула руки за голову и потянулась. Гибкая дуга тела столь сладострастна, что у Эрота пересохло во рту. На всякий случай он отвел взгляд.
— Уже полдень, а ты все еще дрыхнешь! — сказал мальчуган намеренно грубо.
— Ну и что? — Богиня перевела на него свой аквамариновый взгляд.
— Опять где-то шлялась ночью?
— Какое твое дело?
— Смотри, мамашка! — мальчуган погрозил красавице пальцем. — Я ведь могу рассердиться!
Афо засмеялась и заключила мальчугана в объятия. Тот отбивался.
— Отстань!
Но богиня не разжимала рук, прижимая кудрявую голову мальчика к своей обнаженной груди. Тот пытался вырваться, громко возмущаясь.
— Мамашка, отпусти меня! Мамашка, веди себя пристойно! Мамашка, то, что ты сейчас делаешь, нехорошо!
— Вот как! — Афродита перестала смеяться и расцепила пальцы. — Что же в этом плохого?
— Ну… — Эрот замялся, смущенно оправляя растрепанные волосы. — Ну… Все эти твои шутки могут кончиться плачевно.
— Это ты о чем?
— Отстань! — завопил мальчуган, доведенный этими игривыми вопросами почти до отчаяния.
Он поспешно слез с ложа и поправил одежду, судорожным движением пытаясь растянуть короткий хитон до колен. Афо тихонько, чтобы не обидеть его, улыбнулась. Но Эрот заметил движение ее губ и пробурчал:
— Хоть накинь что-нибудь на себя.
— А что, разве я не хороша?
— Даже слишком хороша!
Мальчуган нагнулся и пролез под кисеей. Оказавшись на достаточно безопасном расстоянии, он сказал:
— Я буду ждать тебя в будуаре.
— Хорошо, — отозвалась Афо.
Она появилась из опочивальни довольно скоро. Эрот, с преувеличенным азартом игравший с золотым скарабеем, подаренным некогда Гором, при ее появлении вскинул глаза. На богине была короткая туника из розового бисса, мало скрывавшая ее прелести. Подобная одежда делала Афо еще более соблазнительной. Но мальчуган уже вполне овладел собой и нацепил на лицо обычное нахальное выражение.
— Мамашка, ты неотразима! — развязно заявил он, вставая с мраморного пола.
— Так почему же ты тогда убежал от меня?
— Пока убежал! Заметь, пока! — Эрот со значением поднял палец. — Однако поговорим о деле. Я слишком занятой человек, чтобы тратить время на пустые разговоры. Я выполнил то, о чем ты просила.
— И каков результат?
— Арес сказал старику, что Фермопилы совершенно непригодны для обороны, Аполлон пообещал мне вывести из строя световые потоки…
— А он не спросил, кому и зачем это нужно? — тревожно осведомилась Афо.
— Мамашка, да кто ж ему ответит! К тому же я пообещал ему за эту услугу такую сладкую штучку! — Эрот закатил глаза, словно торговец на восточном базаре.
— Что же ты ему пообещал? — не смогла сдержать любопытства богиня.
— Твою любовь.
— Да ты с ума сошел!
— Не волнуйся, мамашка. Не все обещания выполняются. Данное относится именно к числу таковых. Следующий у нас по счету Дионис. Он позаботится о том, чтобы все вино мидян в одночасье скисло и чтобы вокруг их стана каждую ночь завывали волки. У-у-у! У-у-у! Гефест пообещал подсунуть лакедемонским кузнецам самую лучшую медную жилу. Гермес проследит за тем, чтобы корабли сибаритов вовремя доставили кассетитовые камни, а из Тарента и Неаполя привезли груз щитов.
— Да ты великий заговорщик! — шутливо воскликнула Афо.
— Нет, просто я самый умный молодой человек, когда-либо живший в этом мире, — со свойственной ему скромностью заметил Эрот. — Сам я постараюсь внушить любовь нескольким мидийским полководцам. Есть у меня на примете одна симпатичная бабеночка. Пусть они из-за нее перегрызутся.
— Пусть! — провозгласила Афродита. Она с легкой лукавинкой посмотрела на мальчугана. — Я обязана тебе. Что хочешь за свою помощь?
— Мамашка, разве настоящий мужчина может требовать от женщины плату? Разве что любовь… — Эрот притворно вздохнул. — Но с нею у нас, увы, пока ничего не выходит. Потому просто поцелуй меня в щечку.
Афо немедленно исполнила эту просьбу, окутав мальчугана ароматами благовоний и женского тела. Тот сладко, словно кот, зажмурился.
— Какая женщина! Мамашка, я пожалуй попрошу придворного мазилу написать мой портрет с тобою на руках.
— Это будет занятно! — Афродита потрепала мальчугана по вьющимся волосам.
— Ну ладно, мне пора. Хотя… — озорник умолк, прислушиваясь. — Похоже я слышу цоканье козлиных копыт. Твой влюбленный козлик спешит на рандеву? — Эрот вопросительно посмотрел на богиню, та увела взгляд в сторону.
— Я не назначала ему. Он каждый день приходит ко мне и приносит цветы.
— Какая чистая неразделенная любовь! — с циничной усмешкой заметил Эрот. — Тогда я задержусь. Присмотрю за его поведением. Если ты, конечно, не возражаешь.
Афродита пожала плечами, словно говоря: какие здесь могут быть тайны?
— Оставайся.
Эрот поспешил устроиться в одном из золотопарчовых дифров [147], сделанных невольниками Аримана. Едва он успел проделать это, как вошел Пан. Скорчив уморительную физиономию, он поклонился богине любви и только после этого заметил Эрота. Пан кивнул и ему, Эрот вместо приветствия высунул язык.
Как и говорила Афо, лесной бог принес цветы — огромный букет великолепных фиалок, источающих нежный запах, волной прокатившийся по комнате. Афродита сладко вдохнула и зажмурилась. Пан радостно заулыбался. Он разместил цветы в золотой вазе и, сделав пару шагов назад, полюбовался на творение своих рук. Равнодушный к жучкам, червячкам, тычинкам и листочкам Эрот заметил:
— Дурно воняющий веник.
Пан одарил его злым взглядом, а Афродита укоризненно покачала головой в адрес злоязыкого мальчугана и предложила гостю присаживаться.
— Выпей чашу вина.
Если быть откровенным, Пан не любил сладкое кипрское вино, но его предложила сама Афо. Потому он немедленно согласился и уселся на дифр подальше от Эрота.
Богиня легкой рукой взяла со столика серебряный килик. Пурпурная влага облизала кованные стенки, закрутилась крохотным стремительным водоворотом. Наполнив чашу до краев, Афродита подала ее Пану. Тот отпил глоток и с обожанием посмотрел на красавицу, отчего она сделалась еще краше. Что уж там таить, Афо нравились эти страстные взгляды уродца. В них не было похоти, таившейся в глазах прочих поклонников, а лишь обожание, нежность и непонятная ей грусть. Богиня отдыхала, когда на нее смотрели такими глазами. И потому она привечала Пана, позволяя ему ежедневно посещать ее, не спрашивая на то разрешения. Пан был в ее покоях «своим человеком».
— Как твои дела. Пан? — спросила она, с доброй улыбкой глядя на уродливо-занятную физиономию. Лесной бог слегка смутился.
— Как всегда хорошо.
— Ты помирился с Громовержцем?
— Да, он простил меня. Я ему нужен.
— Зачем?
— Поговаривают, что грядут перемены и он торопится укрепить свою власть, а потому примиряется со всеми обиженными.
— Грядут перемены, — как эхо откликнулась Афо.
— Кстати, наш общий знакомый передает тебе привет.
Афродита улыбнулась.
— Леонид? Я была с ним ночью.
Пан бросил быстрый взгляд на Эрота, словно сомневаясь, стоит ли быть откровенным в его присутствии, но мальчуган, казалось, был полностью поглощен тем, что рассматривал причудливые золотые фигурки, подаренные Вишну.
— Я видел его только что. Мы встретились с ним в твоем храме в Спарте.
— И о чем вы говорили?
— Конечно, о тебе. Он просил передать, что соскучился по тебе и что любит тебя.
Лицо Афо озарилось радостным светом.
— Я тоже уже соскучилась по нему. Как он?
— Как всегда полон сил и отваги!
— О, Пан, — прошептала Афродита, — если б ты знал, как я люблю его!
— Ха, какие нежности! — внезапно воскликнул Эрот, отрываясь от созерцания драгоценных безделушек. Маленькие зубки мальчугана были злобно оскалены. — Я так люблю его, он так любит меня! Мне надоели ваши слюнявые разговоры! Я пойду. — Эрот поднялся, презрительно глядя на Пана. — Эй, мамашка, смотри не целуйся с этим рогоносцем!