Богиня резко повернулась к нему, нервно прихлопнула ладошкой по мраморному барьеру.
— Давай, выкладывай все!
— Что все?
— Все, что хочешь мне сказать. И о себе, и о Леониде, и о ваших странных отношениях, и о том, почему вдруг мидяне идут на Элладу, и обо всем остальном.
— Ну-у-у… — протянул Зевс. — Ты хочешь объять необъятное. Потребуется не одна ночь, чтобы рассказать всю эту длинную историю.
— Начинай, у меня достаточно времени.
— К сожалению, у меня его недостаточно. Время бежит столь быстро, что порой опережает жизнь. Не успел оглянуться и ты уже не муж, а несмышленый младенец, а затем вдруг выясняется, что ты вообще не должен родиться.
— Не строй из себя Гераклита! То место в реке, на которое ты претендуешь, уже занято! — Зевс улыбнулся и беззвучно зааплодировал, выражая свой восторг по поводу эрудиции Афо. Но богиня не была склонна предаваться веселью. — Ты как-то странно смотришь на меня!
— Все очень просто. Я люблю тебя. И ты об этом знаешь.
— Действительно знаю, — согласилась Афо. — Почему же в таком случае ты не домогаешься моей любви?
— Я не Аполлон или Арес. Я не мальчишка Эрот. Я жду, когда ты подаришь мне ее сама.
— Однако ты самоуверен! — протянула Афродита. — А если этого не случится никогда?
— Случится. И чем дольше мне придется ждать, тем слаще будут мгновенья, когда я смогу утолить любовную жажду твоими поцелуями.
Богиня не смогла удержаться от сарказма.
— Как манерно ты заговорил! Выходит, ты уверен, что я полюблю тебя?
— Да. Ведь ты мое творение. Ты создана мной. Я сотворил идеальную женщину, похожую на мою мечту. Я взял самую прекрасную оболочку и вложил в нее нежность, доброту, сладострастную негу, немного капризности и ума. И еще бездну очарования, перед которым невозможно устоять. Я дал ей радостную улыбку и ласковые руки. Ты самое совершенное мое творение.
— При чем здесь ты? Если уж речь зашла о генеалогии, то я — дочь Урана, а значит прихожусь тебе теткой!
— Все это чепуха. Это сказка, придуманная мной. Этот мир создал я, и не было никакого Урана. Было лишь желание и запасы белковой энергоплазмы, которой я должен был придать форму. Сладкий и трудный процесс сотворения. Ты лепишь живую куклу и вкладываешь в нее душу — добрую или злую, лукавую или бесхитростную, буйную или тихую. Точнее, все эти качества смешиваются в определенной пропорции, создавая характер. Это трудно и очень интересно. Процесс творения захватывает словно любовь; от него трудно оторваться. И порой случается так, что увлекаешься, чрезмерно увлекаешься. Так произошло и со мной. В первый раз я увлекся и допустил оплошность, слепив себе слишком сильных и властолюбивых помощников. Немудрено, что настал день и они взбунтовались, возжелав власти, и мне пришлось потратить немало сил, чтобы победить их. Так как я не мог разрубить их энергетические оболочки, то был вынужден создать еще два мира и поместить поверженных там. Это были титаны. — Зевс усмехнулся в бороду. — Они слишком много возомнили о себе. Потом я создал вас, столь же капризных и непостоянных, но обладавших меньшими возможностями. Сначала я сотворил Аполлона, затем Ареса, Геру, которую по воле обстоятельств был вынужден взять в жены, Афину, Гефеста, еще одного, ИМЕНИ КОТОРОГО НЕ ПОМНЮ. У меня не было достаточно времени, чтобы поработать как следует над тем, что мы именуем душой. Когда это время появилось, я сделал себя, свою женщину.
— Ты пьян? — неуверенно предположила Афо.
— Я не бываю пьян. Вино не действует на меня. Я могу захмелеть лишь от любви.
Громовержец положил огромную ладонь на крохотные пальчики Афо. Из его руки били какие-то странные токи, поднимающиеся горячей волной к сердцу. Спустя несколько мгновений, богиня обнаружила, что грудь ее бурно вздымается, а в горле пересохло.
— Нет, — сказала она, не поясняя, что подразумевает под словом «нет», и убрала руку.
— Напрасно. Ты могла бы познать бездну наслаждения. Все равно рано или поздно ты будешь моей.
Афродита куснула белыми острыми зубками нижнюю губу, сглотнула тугой комок.
— Я могла бы подумать над твоими словами, — сказала она запинаясь, — но при одном условии…
— Говори, я исполню его.
— Останови нашествие варваров.
Зевс покачал головой.
— Это выходит за рамки моих возможностей. Это уже история, а я не имею права вмешиваться в ее ход.
— Но ведь ты можешь что-нибудь изменить. Или?
— Кое-что могу.
— Тогда сделай так, чтобы… — Афродита вновь замялась.
— Чтобы твой царь остался жив?
— Да.
— И тогда?
— И тогда я приду к тебе.
Зевс тихо рассмеялся и, взяв рукою ее голову, точь-в-точь, как это любил делать Леонид, заглянул в аквамариновые глаза. Его огромные зрачки были подобны черной бездне, Афо буквально утонула в них, цепенея от сладкого ужаса. В этих глазах была скрыта тайна мира, нет, пожалуй, многих миров.
— Я приду к тебе, — шепотом повторила она и медленно потянулась к твердым губам мужчины. — Я приду…
Она закрыла глаза, ожидая почувствовать вкус поцелуя.
И в то же мгновение вздрогнула, возвращаясь к реальности, так как Громовержец чуть встряхнул ее.
— Ты даришь мне свое тело, — прошептал он, почти касаясь губами нежных уст. — А мне нужна вся ты, и душой, и телом — страстная, любящая, преданная, пусть даже мучительно недоступная. Лишь тогда любовь упоительна. Я возьму тебя, когда ты отдашься мне целиком. Мне не нужно твое изумительное, желанное, сладкое, словно грушевый сок, тело, пока твоя душа принадлежит Воину. Я хочу обладать тобой всей.
— Спаси его, — шепнула Афродита, прижимаясь к широкой груди Зевса.
— Он сам не хочет этого. К тому же уже поздно. Уже начинают блекнуть листья. Но как же я люблю тебя, моя Леда!
Зевс задрожал, с трудом удерживаясь от искушения впиться поцелуем в страстные, чуть припухлые губы. Афо не оттолкнула его. Она стояла, по-прежнему тесно прильнув к Громовержцу всем телом, и ей начинало казаться, что от этой могучей фигуры веет чем-то неестественным, чего не должно быть. Нечто… И она вдруг поняла, что сердце Зевса бьется неестественно медленно, резкими глухими толчками. Тук-туук-туук. Словно удары теряющего ритм метронома. И глаза… Они то отпускали, то захватывали в свои тенета вновь. Эти глаза могли погубить, могли подарить неизведанное блаженство.
— Пусти меня, — наконец попросила Афродита и Зевс исполнил ее просьбу. Неохотно, но отпустил.
Богиня оправила хитон и несколько раз глубоко вдохнула, успокаивая мечущийся молоточек сердца. Сердца…
— У тебя почти не бьется сердце, — негромко сказала она, отводя глаза в сторону.
— Бьется, но много медленней. Я же сказал тебе, что не такой как все прочие — боги или люди. Я пришел оттуда. — Зевс указал на звезды. — Вы рождены энергией земли. Твой царь тоже оттуда.
— Неправда. Его сердце бьется в такт с моим.
— Да, почти в такт. Это потому, что он не смог покорить время. Но он оттуда. Поверь мне на слово. Некогда он пришел в этот мир со мной. Много лет прошло с тех пор. Он сменил сотни обликов. Ты же сама знаешь, что он был Диомедом, Ясоном. А еще он был Тесеем, Ликургом, Филостратом, великим богатырем Гортом. А перед этим его звали Сети и Ашшурбанипал. Разве в имени дело? Дело в прожитой жизни. Он прожил свои со вкусом, проливая кровь, но не грязь. Он и уйти хочет со вкусом. Я не могу помешать ему в этом. Не могу и не хочу.
И Афродита поняла, что Громовержец произнес приговор человеку, которого она без памяти любит.
— Если он умрет, я возненавижу тебя, я возненавижу все!
— Это не имеет значения. Что потеряю я? Твою еще не завоеванную любовь, но взамен я получу весь мир. Власть слаще любви. — Зевс повысил голос. — Обладая властью, можно получить все, что желаешь, даже любовь.
Афродита натянуто рассмеялась.
— И это говоришь ты, проживший несчетное число жизней. Неужели ты сам веришь в то, что говоришь? Неужели ты еще не понял, что настоящую любовь не купить ни за какие сокровища? Она должна прийти сама. Неужели…