И начинается сотворение мира. Но это не революционный взрыв, созданный чьей-то прихотливой волей, а постепенная эволюция, где материальная суть возникает путем проб и ошибок — вспомним хотя бы хтонических чудовищ, отдаленно напоминающих грандиозных ископаемых ящеров. Это не демиургическое отворение свода, земли и воды, подобно тому, как строительная фирма возводит стены, затем прилаживает крышу, а в довершение выкапывает бассейн и разбивает цветник. Это процесс, наполненный мукой и болью. Земля рождает земное в ужасных страданиях. Пред нами проходит процесс эволюции, обозначенный столь ярко, что создается впечатление, будто Гесиод и прочие мифографы сошли на землю с неба, где в течение мириад лет наблюдали за тем, как взрываются огненными облаками вулканы, как первоначальное ядро распадается на твердь и влагу, как возникают простейшие существа, как рыбы заполняют моря и как, наконец, на сушу выползает первое земноводное существо; как мир гигантских ящеров сменяется царством не столь грозных, но таких живучих млекопитающих. И появляется человек.
Этот мир творит эволюция, представляемая эллинами как союз Урана и Геи, Космоса и Земного начала. Лишь много позднее, не без влияния Востока, появляется упоминание о некоем демиурге — «некий — какой неизвестно» (Овидий), обладающий явно монотеистическими чертами.
Мир стал осмысленным лишь когда появились земля и небо. Но это был разум природы, логосфера. Потребовался новый творец, должный осуществить качественное преображение логосферы в человеческий разум. И потребовалось время; время не бесконечное, а считаемое. Недаром нового творца звали Кронос, что означает Время.
Век Кроноса прозвали Золотым. Это был страшный век, когда родители пожирали новорожденных детей, а дети умерщвляли дряхлых отцов. Но он не был наполнен топотом конских орд, свистом мечей надсмотрщиков и звоном острого металла, и потому остался в людской памяти сладчайшим воспоминанием.
Кронос был идеальным монобогом, хотя и не демиургического склада, и должно быть, очень причудливо сознание людей, если те вдруг свергают сильное и великое божество, возводя на престол вздорных и непостоянных детей его. От сильного, монолитного начала — к кучке божеств, здорово смахивающих на родовых идолов, исчезнувших с возникновением племени.
Это трудно объяснить с логической точки зрения. Обыкновенно наблюдался обратный процесс — от множества родовых божков, каждый из которых имел собственные прикладные функции, человек переходил к единому сильному монобогу, объединявшему в себе все; от конкретного идола — к абстрактному, высшему духу, суть которого весьма туманна и потому удобна. Подобный бог вроде бы и есть, а, если рискнуть возводить себе дерзкую мысль, его вроде бы и не существует. Как есть огонь, есть вода, есть земля, которых порой, в конкретной ситуации, может и не быть. Этот бог требует жертв и не обязательно дарует удачу. И на него нельзя обидеться или рассердиться как на деревянного идола, ибо он есть вселенский дух. А как можно обижаться на вселенского духа! Как можно опровергнуть существование этого духа, ведь он незрим, но всем известно, что он присутствует везде — в каждой частице воздуха, воды или земли.
Подобный вселенский дух — или почти подобный — был и у эллинов. Монобог, идентичный Иегове, Эрвану или Аллаху. И вдруг этот монобог низвергнут, а на смену ему приходят БОГИ-ЛЮДИ — а как же иначе назвать тех, кто ежедневно ссорится, интригует, вступает в любовные связи, набивает чрево нектаром и амврозией. Почему вдруг эллины пошли своим особым путем — не от дубовых идолов к абстрактному духу, напротив от синкретического творца к куда более как конкретным божествам?
Вольно или невольно мы возвращаемся к тому, о чем уже говорили. Этот феномен не объяснить никакими сверхъестественными особенностями эллинов. Просто сознание жителей Эллады не было отягчено вековой «восточной» покорностью племенным вождям; они были типичным северным народом, гордым и независимым, нуждающимся не в повелителе, а в старшем брате, помощнике в трудных делах. Эти люди уже осознавали, что они САМИ способны творить историю и изменять время. И тогда они низвергли непонятного и ненужного им более духа и возвели на его место людей — удачливых воинов и самых прекрасных женщин, позволив им владычествовать над собою. И родились БОГИ-ЛЮДИ.
На их долю пришлось три века, первым из которых был серебряный. То была эпоха расставания с дикостью, когда человек уже с трудом довольствовался тем, что имел и был менее счастлив.
Когда же он обзавелся собственной женой и познал сладость жены соседа, пришел век медный, наполненный бранным лязгом.
И, наконец, настал железный, самый несовершенный из всех. Ведь только самый несовершенный век достоин несовершенных своим непостоянством богов и столь же несовершенных людей.
Это были те самые боги, каких искали эллины. Они пришли не с неба, — небо было домом их предков, — этих богов породила земля: зеленые леса и луга, гневливое море, напоенный светом эфир. Эти боги были плотью земли.
Человечество не знало сказки более прекрасной, чем эллинские мифы.
Человечество не знало религии более совершенной, нежели религия эллинов.
Наполненная живыми, «плотскими» героями, она более похожа на занимательную историю, нежели на теологические каноны. В отличие от религий пророков, туманных и запутанных, противоречивых настолько, что разрешить эти противоречия не в состоянии самые опытные теологи, МИФОРЕЛИГИЯ столь тщательно разработана, что походит на добротно написанную хронику — хронику царствования, смут, радостей и горестей Олимпийцев.
Здесь действуют боги, очень похожие на людей, но только живущие в несколько ином, «верхнем» мире, хотя он также чрезвычайно похож на мир людей и также полон склок и ссор, интриг и любовных интрижек, обид и непостоянной дружбы. Боги любят, завидуют, ненавидят, обижаются, причиняют боль и терпят ее. Они наделены столь узнаваемыми и близкими человеку чертами: Зевс — справедливость, Афродита — любовь, Арес — жестокость, Аполлон — расчетливость с долей самолюбования, Дионис — буйное хмельное веселье.
Кроме этого, человек наделил богов ярко выраженными антропологическими чертами. Ведь поначалу это были обыкновенные тотемы. Так, Зевс почитался в образе камня, некогда проглоченного, а позднее извергнутого Кроносом, Геру отождествляли с обрубком древесного ствола, Аполлона — с каменной пирамидой, Лето — с необработанным поленом. Примеров подобного архаического фетишизма можно привести еще немало. Однако постепенно эллины изменяли обличье своих богов, все более приближая его к человеческому. И вот перед нами БОГИ-ЛЮДИ. Зевс — высокий дородный мужчина с грозным взором и окладистой бородой, Аполлон — холоднолицый красавец, Афина — совоглазая, с грозно сведенными бровями, Арес — могучий, с жестоким выражением губ, Афродита — прекрасная, словно душистый майский цветок. Они конкретны, «телесны». Они имеют высшую нечеловеческую суть, схожую с грозными природными катаклизмами и т. п., но чрезвычайно редко используют ее. И потому они близки людям, ведь они похожи на людей, они и действуют как люди. Монобоги же четко проводят границу хозяин/слуга, являются пред человеком лишь в сверхъестественном облике — огненный свет, гром, ураган. Так явился Яхве Моисею на горе Синай. Можно возразить на это замечание, напомнив, что Христос предстал перед людьми в обличье человека. Но в тот миг он еще не был монобогом, он был божьим и человеческим сыном, мессией, мостом для спасения человечества. Богом он стал лишь когда утратил свою человеческую сущность и вознесся на небо.
Эллины постарались дать своим божествам подробную и по-человечески правдоподобную биографию, как-то объяснить их появление, наделить естественными чертами, вложить в них собственные привычки и чувства. Прежде всего мифы подробно информируют, где и каким образом появились на свет боги. Причем место их рождения вовсе не абстрактное «небо», а вполне реальное место на земле.