— Как это?
— Очень просто. Насколько я понимаю, ты очутился здесь по прихоти Аримана.
— Мне тоже так кажется.
— В общем, других здесь и не бывает. Люди боятся песков Говорящей пустыни. Кстати, Говорящей ее называют потому, что ею владею я, большой любитель поговорить.
— Любитель или любительница? — спросил Скилл, у которого были не совсем ясные представления о половой принадлежности Сфинкса. Ведь эллины считали, что сфинкс — она, парсы же полагали, что он обладает мужскими достоинствами.
— Скорее любитель. — Сфинкс повернулся боком и, приподняв ногу, продемонстрировал кочевнику нечто внушительное. — Хотя во мне есть и женское начало. Но мы отвлеклись. Мы с Ариманом большие приятели или, выразимся точнее, — партнеры. Он посылает ко мне людей, зная, что я умираю от скуки и не прочь поболтать с каким-нибудь не в меру прытким магом или сановником. К слову говоря, простой кочевник у меня впервые.
— Я польщен.
— Так вот, Ариман посылает ко мне людей, а я возвращаю ему их тела. А душу оставляю себе. Эта душа будет развлекать меня долгими прохладными ночами.
— Что значит душа? Ее же нет! — воскликнул Скилл.
— Ты неисправимый материалист. У меня однажды был такой. Великолепный экземпляр! Он ухитрился ответить на все мои вопросы и успел удрать раньше, чем я растерзала его своими когтями. Маг Кермуз. Может, слышал о нем?
Скилл кивнул головой.
— Слышал. Но как же уговор? Ведь ты должен был отпустить его, если он разгадает твои загадки!
— Ну, должен… — Сфинкс почувствовал себя неловко и отвел взгляд в сторону. — Ариман попросил, чтобы я не отпускала его. Мне трудно было отказать в подобной просьбе. Хотя, надо признаться, это не совсем по правилам. Но обещаю, с тобой все будет честно. Ты не ответишь на мои вопросы, я оставлю себе твою душу, а тело возвращу Ариману.
— Но, если, как утверждают маги, душа — основная субстанция человека, то как он может существовать без души?
— О, да ты не глуп! — обрадовался сфинкс. — Это приятно. Позволь узнать, откуда кочевник знает такой мудрый термин как субстанция?
Скиф предпочел бы, чтобы собеседник считал его как можно более глупым. Досадуя на непростительную ошибку, он неохотно признался:
— Я общался со многими магами, а кроме того, провел несколько лун в школе натурфилософа Фегора.
— Вот как! Это весьма известный философ. Тебе повезло. И мне. — Очевидно, придя в восторг оттого, что скиф явно превзошел его ожидания, сфинкс несколько раз хлестнула себя по бокам хвостом. — К вопросу о том, как человек может существовать без души… Ты будешь двигаться, пить, есть, спать. Но не будешь думать, чувствовать боль и наслаждение. И ты будешь во всем повиноваться Ариману, а твое холодное сердце будет точить страшная тоска. Человек не испытывает при жизни и сотой доли той тоски, что будет мучить тебя после того, как душа покинет свою бренную оболочку.
— Живой мертвец! — прошептал Скилл. Он вспомнил странную шестерку, облаченную в балахоны. Их головы и тела крошились под ударами гранитных глыб, но они поднимались вновь и вновь, направляя свои колдовские палки навстречу взбунтовавшимся дэвам.
— Да, живой мертвец. Материализованная тень, не нашедшая пристанища в темных пещерах Тартара. — В этом месте сфинкс немного смутился. — Извини меня за эту не очень уместную метафору. Я так же, как и ты, получила эллинизированное воспитание. Не по своей воле. Проклятые философы Гистиом и Арпамедокл! Их вечно спорящие души не дают мне покоя. Я невольно нахватался от них всяких идиотских побасенок. Ну вот, теперь ты знаешь, что тебя ожидает. Готов ли ты к испытанию?
— А если я откажусь?
— Тогда умрешь здесь, в двух шагах от источника.
— Эх, — выдохнул Скилл, — если бы у меня только были стрелы!
— Не поможет. Меня убьет лишь слово. Тем, кто ответил на три вопроса, я могу задать четвертый. По их желанию. Если они ответят и на четвертый вопрос, я окаменею, а души, захваченные мною, вернутся в свои тела, и те найдут вечный покой. Но, поверь, для подобного случая я храню такую загадку, разгадать которую не смог бы даже сам Ариман.
— Хорошо, — сказал после краткого раздумья Скилл. — Я готов отвечать на твой первый вопрос.
Сфинкс облизнулся.
— Я слышу, как твой язык царапает небо. Не хочешь ли бокал воды?
— Не откажусь.
Монстр хлопнул лапами. В воздухе появилась большая золотая чаша. Она лихо подлетела к водоему, черпнула воды и направилась к скифу. И вот она покачивается у его лица, роняя на песок прозрачные капли. Скилл протянул руку, но поймал лишь пустоту. Чаша исчезла, вода хлынула вниз и мгновенно впиталась в песок. Сфинкс радостно рассмеялся.
— Шутка. Маленькая шутка. — Его лицо приняло жесткое выражение. — Воду ты получишь только после того, как ответишь на первый вопрос. Но я думаю, ты не получишь ее вовсе.
— Думай за себя! — процедил Скилл.
Но сфинкс не обратил на его слова ни малейшего внимания.
— Итак, вопрос первый… Чем пахнет пустыня?
Скилл задумался. Чем может пахнуть пустыня, где нет ни одного растения или животного, где запах исторгает лишь обожженный солнцем песок, переносимый ветром.
— Солнцем и ветром!
— Красивый ответ. — Сфинкс казалась довольной. — Но не совсем верный. Пустыня пахнет еще и смертью.
Он сделал шаг к скифу, намереваясь вытянуть душу.
— Протестую! — завопил Скилл. — Достаточно того, что я назвал две части ответа.
— Хм… — Монстр задумался. — В общем, ты прав. Я допустил оплошность, признав, что пустыня пахнет солнцем и ветром. Я должен был сразу сказать: смертью. Ну что ж, первый раунд ты выиграл. Пей сколько хочешь.
Скифа не пришлось уговаривать, он в тот же миг бросился в озерцо. Стоя по пояс в воде, он глотал живительную влагу, чувствуя, как к нему возвращаются силы.
— Ух! — Скилл нырнул и, шлепая руками, пересек озерцо, чувствуя, как ледяная вода растворяет негой наполненное солнечным жаром тело. — Ух!
Сфинкс дождался, когда гость вылезет на берег, и спросил:
— Ты готов отгадать вторую загадку?
— Пока еще нет. — Скиллу хотелось насладиться блаженством утоленной жажды.
— Напрасно. Тогда я с твоего позволения перекушу.
Он хлопнул лапами, из воздуха появились шикарно сервированный стол и высокое кресло. Ловко, по-человечески устроившись в кресле, сфинкс повязала белую салфетку и начала неторопливо поглощать яства, перемежая пищу глотками выдержанного вина.
Скилл почувствовал, как его рот наполняет голодная слюна, а в желудке начинаются спазмы.
— Жаль, что ты не хочешь отобедать со мной, — проговорил сфинкс, вкусно причмокивая.
— Ладно, дэв с тобой! Задавай второй вопрос.
— Чудненько.
Сфинкс поправил салфетку и задумался. Странное то было зрелище — огромная желтая кошка с невинным девичьим лицом и повязанной вокруг шеи салфеткой. Наконец он заговорил.
— Вторая загадка. Когда начинается ночь?
— Когда уходит день! — незамедлительно ответил Скилл.
Сфинкс казалась слегка озадаченной.
— Неплохой ответ. Пожалуй, получше моего: когда загораются звезды. Что поделать? Садись.
Он хлопнул лапами. Появилось второе кресло, количество блюд удвоилось. Скилл не заставил себя ждать и жадно набросился на пищу, время от времени бурча:
— Хорошее мясо. Великолепное вино. Не будешь ли ты так любезен передать мне вот ту тарелочку.
— Отменный аппетит, — заметил сфинкс. — Похоже, тебя не слишком волнует, что вскоре я задам третий вопрос, самый трудный.
— Нет ни одной вещи, которая могла бы испортить мне аппетит.
— Похвально. Ну что ж, — сфинкс повернула голову к западу, в ее глазах заиграли красные отблески, — солнце уже садится. Последнюю загадку я оставлю на завтра. Хочется провести приятный вечер с приятным человеком, а не с его рыдающей душой.
— Моя не зарыдает! — уверенно бросил Скилл.
Сфинкс пожал плечами.
— Другие тоже так думали.
Стол растаял в воздухе.