Скилл перевел взгляд налево, где у стены было сооружено некое подобие трибуны. Здесь размещались сторонники обвинения: дэвы, ажи, нэрси, третьестепенные злобные духи. Среди прочих выделялся огромной фигурой Груумин. Заметив, что Скилл смотрит в его сторону, дэв ощерил клыки и помахал скифу когтистой лапой.
Точно такая же трибуна находилась с противоположной стороны. Ее занимали те, кто должны были защищать Скилла; ахуры — коренастые невысокие мужички с сухими блеклыми бородками, полупрозрачные духи язаты, добытчики земных недр ривны, драконоборец Траэтона, горделиво сжимавший в руке кривой меч. Все это пестрое сборище оживленно переговаривалось, не обращая на Скилла ни малейшего внимания.
Почтенный суд не спешил, некуда было спешить и Скиллу. На всякий случай он огляделся в поисках возможного пути отступления и обнаружил, что в зале имелось два выхода, но воспользоваться ими для бегства было невозможно, так как возле них маячили закутанные в балахоны фигуры живых мертвецов. Скилл вздохнул и, прикрыв известное место руками, сел прямо на пол.
Ждать ему пришлось довольно долго. Но вот стража у одних из ворот расступилась, и появились судьи. Впереди шел Митра — высокий дородный старик. Борода и волосы его были выкрашены хной, на голове была митра, увенчанная золотым диском. Еще два изображения солнца были на парчовом халате. Важно прошествовав мимо почтительно замолчавшей публики, Митра сел на золотой трон. Следом появились Сраоши и Рашна. Оба с мутными непроспавшимися физиономиями. Рашна держал в руке небольшие весы. Переговариваясь между собой, они сели по бокам от Митры. Сраоши немедленно пододвинул к себе пергамент, обманул перо и сделал первую запись. Митра в это время лениво рассматривал зал. Вот его взгляд задержался на Скилле, лицо бога приняло гневное выражение.
Мгновение спустя Скилл понял, что рассердило Митру, когда холодные руки двух мертвых стражей оторвали скифа от пола и поставили на ноги — обвиняемому надлежало стоять.
И Митра произнес первое слово. Голос у него был звучный и гулкий, словно шел из глубокого колодца.
— Душа кочевника Скилла! Мы призвали тебя на суд мертвых Чинквату. Мы рассмотрим твои деяния и поступки, а также помыслы, коими ты руководствовался, и вынесем решение: отправится ли твоя душа в веси бесконечного света или же ее ждут врата царства Аримана. Можешь не беспокоиться; высокий суд примет справедливое решение.
Здесь Скилл решился прервать речь судьи.
— Прошу высокий суд простить меня за дерзость, но осмелюсь заметить, что я попал сюда без всяких на то оснований. Я не умер естественной смертью и не был убит; я лишь перемещался через окно света, предоставленное мне сфинксом Говорящей пустыни, после того, как я отгадал три его загадки. Заявляю решительный протест против этого ничем не обоснованного судилища и требую восстановить справедливость! — Скиф еще не ведал, что протестовать ему в этот день придется не один раз.
Подслеповато сощурившись. Митра посмотрел на Скилла и воскликнул:
— Действительно, живой человек! Непорядок! Надо исправить!
Не успел Скилл что-либо возразить, как Митра взмахнул руками. Зала стала стремительно вращаться, физиономии богов, духов и прочей нечисти расплылись в одну гигантскую круговерть. Скиллу вдруг стало легко и свободно, и он воспарил вверх. Под самый свод. И предок Скиф, подмигивая, подавал Скиллу свой лук. Ничего не понимая, скиф попытался помотать головой, но безуспешно. Головы не было. Так же как рук, ног и набитого яствами сфинкса желудка. Скилл озадаченно посмотрел вниз. Двое живых мертвецов волокли прочь из залы его бренное тело.
— Стойте!
Издав тонкий писк, душа Скилла кинулась вниз. Она пыталась разжать стиснутые зубы и нырнуть внутрь, но быстро убедилась, что это невозможно. Грязно ругнувшись, душа оставила тело в покое и направилась к судейскому столу.
— Я протестую!
Митра зевнул и почесал холеную бородку.
— Протест отклоняется.
— Но я был доставлен сюда как человек, а не как душа!
— Правильно, — согласился Митра. — Это и есть непорядок. Мне пришлось исправить его. Мы судим души, а не людей. Не волнуйся. Слуги поместят твое тело в кладовые. После того, как мы вынесем справедливое решение, его либо отдадут Ариману, либо бросят на съедение диким зверям.
— Но я был живой! — никак не могла успокоиться душа.
— Не спорю. Но высокий суд исправил это недоразумение.
— Исправил? Недоразумение? С каких это пор жизнь стала недоразумением?
Вопли души ничуть не тронули Митру. Оставив в покое бороду, он занялся чисткой наманикюренных ногтей. Сраоши тем временем ставил закорючки на лист пергамента, торопясь запечатлеть мудрость великого Митры.
Спорить с этой напыщенной троицей было бесполезно. Скилл понял это и отступился, буркнув:
— Жирная скотина!
— Суд учтет это оскорбление, — бесстрастно заметил Митра и Сраоши быстро начертал на листе еще несколько закорючек. Дождавшись, когда душа Скилла вернется на прежнее место, Митра провозгласил:
— Высокий суд собрался здесь, чтобы решить судьбу души кочевника Скилла. Кто-нибудь имеет замечания по существу дела?
Таковых не оказалось и Митра продолжил:
— Сейчас почтенный секретарь поведает нам о жизни, прожитой кочевником Скиллом, о его делах и помыслах.
После этих слов Митра сел, уступив место оратора Сраоши. Хрипловатый голос бога-секретаря свидетельствовал о буйно проведенной ночи.
— Уважаемый суд! Уважаемые обвинители, защитники, свидетели и просто публика. Сегодня мы рассматриваем дело Скилла. Скилл — кочевник из племени скифов. Двадцать восемь лет от роду. Царского рода. Основатель рода Скилла Скиф, сын Геракла. — Сраоши поднял лицо вверх, словно пытаясь высмотреть на своде изображения упомянутых им героев. Дед Скилла Родоар был провозглашен царем за доблесть и мужество. Отец Скилла Скил был одним из вождей скифского войска в последней войне между парсами и скифами, но позднее был обвинен соплеменниками в пристрастии к эллинским обычаям и убит. Это послужило поводом к изгнанию тринадцатилетнего Скилла из скифского племени. С тех пор он вел опасную жизнь разбойника…
Душа хотела запротестовать и напомнить, что несколько лун Скилл прослужил наемником у тирана Милета, но, вспомнив о нескольких не слишком благовидных поступках, совершенных им в то буйное время, скромно промолчала.
— …Пятнадцать лет провел Скилл в непрерывных странствиях и походах. Он побывал в Ионии и Каппадокии, Курдистане, Луристане, Хузистане, Вавилонии, Парсе, Мидии, Гиляне, Мазандеране, Гиркании, Хорезме, Согдиане, Бактрии, Землях южных скифов и саков, в Ариане, Драншиане, Арахозии, Гедросии и Кармании, Кемте и Ливии, Аравии, Фракии, землях македонян и северных эллинов. Все эти годы он разбойничал, грабил и убивал. Он предводительствовал шайками массагетов и карийцев, фракийцев и киммерийцев, участвовал в набегах на Сарды, Тир, Эктабаны, Пергам, Эфес и еще двадцать восемь городов, в разграблении царских сокровищниц в Парсе и Сузах, казны тирана Милета, сатрапов Геллеспонта и Киликии, Сирии и Лидии, многочисленных нападениях на купеческие караваны и храмы. Он заслужил славу неутомимого наездника и не знающего промаха стрелка. Скилл известен как страшный безбожник, не признающий Ахурамазды и Аримана, Зевса и Аполлона, Амона и Ра, Мардука и Тина, и прочих. Но высокий суд считает своим долгом отметить, что все эти годы Скилл не был замечен в излишней жестокости, лжесвидетельстве и клятвоотступничестве, в сожительстве с матерью или дикими животными и прочих богомерзких поступках. — Секретарь перевел дух и оглядел слушателей, пытаясь определить впечатление, произведенное его речью. Но реакция публики вряд ли удовлетворила его, Дэвы откровенно зевали, нэрси перемигивались со старичками-ахурами, заскучавшие язаты растекались мутными лужицами по полу. Поэтому Сраоши поторопился закончить речь.
— Изложив высочайшей публике деяния и помыслы Скилла, я призываю вас решить его судьбу.
На трибунах началась возня. Слушатели кашляли, разминали затекшие мышцы. Митра стукнул ладонями по столу, призывая к тишине, и спросил: