— Имеет ли душа Скилла сказать что-нибудь в свое оправдание?
— Оправдание? — изумилась душа. — Но я пока не услышал ни одного доказательства моей вины. Жизнь скифа Скилла чиста, словно незамаранный лист пергамента. Но я благодарю высокий суд за объективное изложение истории моей жизни. Правда, хочу внести несколько поправок. В выступлении почтенного Сраоши закралась маленькая ошибка. Я никогда не был в Хорезме. Мой отряд действительно направлялся в этот белостенный город, лелея мечту восславить богов в известных своей Красотой хорезмийских храмах, но на приграничной реке Алус нас поджидало войско Хорезм-Аблая. Оно помешало нам посетить славящуюся своим благодатным климатом и плодородными землями страну.
— Так, так. — Сраоши заглянул в один из лежавших на столе пергаментов. — Все в общем верно, но при отступлении савроматы, которыми командовал скиф Скилл, убили более ста воинов Хорезм-Аблая. Погиб и сам властитель Хорезма, чье горло пробила стрела с трехгранным стальным наконечником, которые были лишь в горите кочевника Скилла. Душа имеет что-либо возразить?
— Нет… — Душа Скилла хотела пожать плечами, но вовремя вспомнила, что их у нее нет. — Но хочу заметить, что всадники Аблая тоже стреляли, и их стрелы были не менее острые, чем наши. Ну да ладно, все это не столь важно. Второе, более существенное возражение. Я решительно протестую против утверждений, будто скиф Скилл не верит ни в одного бога. Он поклоняется скифскому богу-лучнику Гойтосиру, богу-мечу Веретрагне, а также верит в существование Аримана, дэвов, нэрси, сфинкса, с которыми сталкивался ранее, а также в существование Митры, Сраоши, Рышны, ахуров…
— Довольно! — перебил излияния души секретарь. — Высокий суд не интересует, во что верит душа скифа Скилла, его интересует, во что верил ее хозяин. У суда нет сведений, чтобы Скилл преклонялся Ариману или Веретрагне, а бог-лучник Гойтосир — низшее божество и не заслуживает поклонения.
Душа хотела вспылить, но, вспомнив, что уже имеет одно замечание по поводу оскорбления суда, промолчала.
— Душе нечего больше сказать, — полуутвердительно-полувопросительно заявил Сраоши. Секретарь нагнулся к Митре и быстро пошептался. — Высокий суд переходит к рассмотрению позиций сторон. Слово для обвинения предоставляется богу тьмы Ариману.
По залу прокатился легкий гул. Дэвы, нэрси и прочая нечисть приготовились приветствовать своего повелителя, ахуры и язаты приняли как можно более независимый вид.
На этот раз Ариман не стал материализоваться из воздуха, он вошел в зал подобно обычному человеку. Как и в прошлый раз лицо бога было спрятано под маской. Под оглушительные вопли своих приверженцев Ариман приветствовал собравшихся и стал на небольшом возвышении близ судейского стола. Он бросил взгляд на Митру, чье холеное лицо мгновенно покрылось бисеринками пота. Видно, богу зла пришлось не по нраву, что он должен стоять, в то время как прочие сидят. Ариман щелкнул пальцами. На подиуме появился массивный золотой трон, сплошь усеянный крупными дымчатыми опалами. Ариман сел и запахнул полы плаща. Жалобно заблеявший козленок рухнул под ударом невидимого ножа. Бог зла проследил за тем, как кровь наполнила чашу, а затем обагрила мрамор алтаря. Только после этого он взглянул на своего врага, точнее на то, что от него осталось.
— Славно! — промолвил бог. — Хотя достаточно было отнять у него лук. Без лука скиф — ничто. Но так даже забавнее. — Желая угодить хозяину, оглушительно захохотал Груумин. Душе показалось, что Ариман поморщился. — Я обвиняю эту душу в следующих преступлениях, совершенных ее хозяином. Пять лет назад толпа кочевников, среди которых был и скиф Скилл, ограбила храм Аримана в Дрангиане. Было похищено много золота и драгоценностей, а также мой конь Черная стрела. Именно этот скакун долгие годы помогал Скиллу уходить безнаказанным от любой погони. Кроме того, четыре луны назад, во время нападения на царский дворец в Парсе, Скилл похитил перстень, который я даровал моему слуге Дарию. Мои стражники преследовали его по пятам, но он сумел ускользнуть, убив многих из них. Скилл осмелился воровским путем пролезть в Черный город и убил там нескольких моих слуг. Затем он направился в Красные горы, где продолжал убивать. На этот раз от его руки пал преданный мне дэв. Это лишь краткий перечень преступлений, совершенных кочевником Скиллом в последнее время. На основании вышеизложенного я предлагаю высокому суду признать Скилла виновным в преступлениях против богов и отдать его душу и тело в мое распоряжение.
Левая трибуна поддержала речь Аримана оглушительным ревом. Одобрительно хлопнули в ладоши и несколько старичков-ахуров. На всякий случай, чтобы не разгневать могущественного Аримана. Бойко вскочил со своего места Сраоши.
— Высокий суд примет твое обвинение к сведению, о великий Ариман!
Ариман величественно кивнул головой и исчез вместе с троном. Судьи с облегчением перевели дух.
— Суд переходит к рассмотрению свидетельских показаний и вызывает первого свидетеля.
В зал вошел рыжебородый человек. Он был сильно напуган, видно, впервые присутствовал на подобном судилище.
— Представься. — Сраоши вновь потянулся к пергаментному листу.
— Мое имя Арбазат. Я сотник в войске Аримана.
— Арбазат, ты видишь перед собой душу кочевника Скилла, за которым ты и твои люди так долго гонялись.
— А-а-а… — протянул стражник. — Но я предпочел бы увидеть перед собой самого скифа, чтобы посчитаться с ним! Он убил двадцать моих людей.
— Боги уже покарали его. Какие сведения ты можешь сообщить суду?
— Какие? — Арбазат нахмурил лоб и пожал плечами. — Мы гонялись за этим проклятым скифом больше трех лун. Пять раз мы настигали его, но он неизменно уходил от погони. После того, как мы загнали его в пески Тсакума, мой господин велел оставить скифа в покое.
— Как вы должны были поступить со скифом?
— Хозяин приказал избавиться от него. Убить или пленить — безразлично. Мы должны были вернуть перстень и коня.
— Понятно. — Сраоши вновь зашелестел пергаментом. — А скажи мне, Арбазат, не был ли кочевник Скилл замечен в каких-либо богомерзких поступках?
Рыжебородый был явно смущен этим вопросом.
— Не знаю. Я не слышал о ней ничего дурного.
Но Сраоши не успокаивался.
— Высокий суд располагает свидетельствами, что скиф многими месяцами не приносил ни единой жертвы Ариману или Ахурамазде.
— А когда ему было, — простодушно ответил стражник. — Мы преследовали его по пятам. Ему едва хватало времени, чтобы напоить коня и напиться самому.
Ответ Арбазата не удовлетворил ретивого секретаря. Скрывая недовольство, Сраоши сказал:
— Суд принял твои показания к сведению. Ты можешь идти.
Стражник покинул судилище. Минуя душу, он бросил на нее взгляд, в котором читались жалость и ужас.
Сраоши вновь покопался в кусках пергамента, после чего провозгласил:
— Вызывается второй свидетель обвинения!
На возвышение взошел псевдочеловек.
— Твое имя, свидетель?
— Я харук. У харуков нет имен.
— Хорошо. Свидетель харук, что ты можешь сообщить суду относительно скифа по имени Скилл, который пробрался в ваш город во время лунного пира?
— А, этот… — Харук пошарил глазами и нашел душу Скилла. — Он хуже животного и достоин смерти.
— Свидетель, поясни свои слова.
— Этот негодяй пробрался в наш город и убил нашего брата жреца Веретрагны…
— Протестую! — фальцетом завопила душа. — Я…
Но Сраоши мгновенно заткнул рот Скиллу:
— Протест отклоняется. Продолжай, свидетель.
— Он убил нашего брата, а затем осквернил своим присутствием священный пир. При этом он напал на меня и похитил мою одежду. Будучи разоблаченным, он бежал из города с помощью нэрси, убив Великого Посвященного.
— Вот как! — заорал Сраоши. — Этот кощунственный акт походит на надругательство над верой. Не так ли, свидетель?