— Да, именно так, досточтимый судья. Посвященный брат ничем не угрожал скифу, но тот намеренно направил в него стрелу.
— Очень хорошо, свидетель. У тебя есть еще какие-нибудь замечания?
— Нет.
— Душа имеет замечание! — заявила душа, с трудом заставлявшая себя молчать, слушая столь наглую клевету.
Первым побуждением Сраоши было отказать душе в слове, но это было бы нарушением судебного фарса, поэтому после некоторых колебаний секретарь вымолвил:
— Слово предоставляется душе.
— А не объяснит ли почтенный свидетель, что за жертву они намеревались принести Ариману той ночью?
Харук замялся. Видя его замешательство и чувствуя себя все уверенней, Скилл продолжил:
— Не может? А по-моему, не хочет! Я расскажу почтенному суду и публике, какая жертва была назначена на эту ночь. То был мой конь Черный Ветер! Перед тем, как вызвать Аримана, харуки, не желая отдавать коня, спрятали его в храм Жабы. Я сам был тому свидетелем. Как харуки могут объяснить свои действия?!
— Свидетель не обязан отвечать на вопросы обвиняемого, — начал было Сраоши, но Митра толкнул его локтем: не мешай.
— Я… Мы… — Псевдочеловек был в затруднении. — Это ложь!
— Нет, правда! Это могут подтвердить нэрси, которые, кстати, тоже замешаны в попытке принести в жертву коня Аримана!
Публика возбужденно загудела. Со скамей левой трибуны послышалась ругань. Дэвы щипали нэрси, те визжали и норовили впиться монстрам в горло.
Внезапно раздался оглушительный грохот, сверкнула молния. Все невольно зажмурились, а когда открыли глаза, харука не было. На возвышении лежала лишь кучка пепла.
Присутствующих пробрала невольная дрожь. Лишь душа, которой было совершенно нечего терять, ехидно расхохоталась. Ее звонкий смех потряс залу не меньше, чем гром, посланный Ариманом. Это было в высшей степени неприлично, но судьи не сделали душе никакого замечания. Сраоши лишь заметил сразу севшим голосом:
— Данный вопрос снимается в виду внезапного исчезновения свидетеля.
По знаку Митры служка-язат убрал пыль, и заседание продолжалось. На помосте очутился третий свидетель — нэрси, которую Скилл ранил стрелой. Она говорила кратко и неохотно. Судя по всему ее более всего беспокоила судьба предшественника. Следующим свидетелем был дэв Груумин. Этот чувствовал себя уверенно. Рассказав о пленении Скилла, он красочно описал бунт Зеленого Тофиса, не забывая ежесекундно восклицать:
— Великий Ариман! Могущественный Ариман! Благодаря силе и могуществу Хозяина!
Желая выслужиться перед Ариманом, дэв вылил на скифа сосуд грязи, обвинив кочевника в противоестественной связи с Черным Ветром, Тофисом и прочими предателями-дэвами, в попытке похитить несметные сокровища Красных гор, в богохульстве и вероотступничестве.
Показания Груумина пришлись по душе судьям. Дэв получил благодарность и награду — большую бутыль священного вина.
— Чтоб тебе подавиться! — пробормотала душа Скилла, которой не разрешили опровергнуть лживые показали дэва.
Последним был вызван сфинкс. Он вел себя очень прилично, дав Скиллу неплохую характеристику. Уходя он словно невзначай приблизился к душе и шепнул:
— Извини. Я не виноват, что ты очутился здесь. Ариман блокировал окно света и направил пространственный канал прямо в Чинквату. Я был бессилен помочь тебе.
— Я не держу на тебя зла, — ответила душа.
Едва сфинкс покинул залу, Сраоши встал со своего места и объявил:
— Высокий суд приглашает представителя защиты светлейшего Ахурамазду.
В противоположность Ариману бог света появился чудесным образом — он вышел прямо из алтарной стены. Тотчас же весело затрещал огонь в беломраморном алтаре. Ахуры и язаты ликующе запели, злобные духи начали демонстративно переговариваться между собой.
Вежливо склонив голову в знак приветствия Ахурамазда взошел на возвышение и взглянул на душу. Скилл в свою очередь с интересом рассматривал бога света.
Ахурамазда был очень высок, гораздо выше обычного человека, но ниже дэва или ажи. «Примерно одного роста с Ариманом», — подумала душа. Сходство меж богами было не только в росте. Лица-маски также походили одно на другое — застывшие, безжизненные, равнодушно-непроницаемые. Только у Аримана личина была черного цвета, маска Ахурамазды имела розоватый оттенок. Одинаковым был и покрой одежды. Похожие плащи, сапоги, шаровары. У бога света они были белого цвета. Голову Ахурамазды венчала массивная пектораль в форме солнечного диска, холеные белые руки были унизаны перстнями.
— Братья!
Ахурамазда сказал первое слово, и душа вздрогнула. То ли оттого, что это обращение показалось ей слишком неуместным пред лицом слушателей, добрую половину которых составляли злобные духи, то ли оттого, что голос бога света удивительно напоминал голос Аримана. Скилл вспомнил историю, услышанную от странствующего мага. Какие-то непонятные силы преследовали этого мага повсюду, и он пытался укрыться от них. Маг рассказал скифу в благодарность за кусок мяса и место у костра, что Ариман и Ахурамазда — родные братья-близнецы, зачатые в противоестественной связи гигантской львицы и великого колдуна мифической земли Атлантиды, которая по уверениям мага исчезла с лика земли сотни веков назад. Львица тогда родила трех детей — братьев-близнецов Ахурамазду и Аримана, а также сфинкса. Беглец утверждал, что слышал это от самого Кермуза. Только сейчас Скилл вспомнил, где раньше слышал имя могущественного волшебника. Скиф не поверил этим россказням, а через день мага не стало. Его нашли мертвым в пустыне. Лицо было перекошено гримасой ужаса, а на песке вокруг тела тянулась гигантская борозда, словно след, оставленный гигантской змеей.
— Братья! Мы разбираем дело кочевника Скилла. Он совершил немало злого, но душе этого человека были не чужды и добрые помыслы. Деньгами, украденными в сокровищницах, он щедро делился с неимущими, он помогал в беде и горе, защищал слабых и убогих. Да, он действительно не верил в богов, но его душе были свойственны высокие порывы. Он заботился о своих друзьях, о своем коне. Захватив в плен нэрси, он не убил ее, а, напротив, отнесся к ней с должным почтением. Если его рука и пускала стрелы, то это было вызвано лишь суровой необходимостью. Ни одно живое существо — ни человек, ни собака — не было убито скифом Скиллом ради развлечения. У него есть лишь один существенный недостаток. Он не ариец, он человек-насекомое. Но давайте же будем снисходительны к чужим слабостям. Я считаю, что душа кочевника Скилла не заслужила столь сурового наказания, что предлагает наш брат Ариман. Количество содеянных им злых дел невелико. Думаю, душа Скилла заслуживает того, чтобы отправиться в веси высокого света Гародманы. Надеюсь, высокий суд поддержит мое предложение.
Правая трибуна встретила речь Ахурамазды дружными хлопками, левая — неодобрительным молчанием. Встал Сраоши.
— Итак, мы выслушали обе стороны, а также свидетелей. Высокий суд вправе вынести два решения. Первое — Скилл признается виновным в страшных злодеяниях, как-то: отрицание богов, богоотступничество, богохульство, сожительство с матерью, сожительство с дикими зверями, клятвоотступничество, лжесвидетельство, многократное убийство, надругательство над трупами, воровство, грабеж и прочие, и его душа приговаривается к вечному страданию в царстве Аримана… Ты что-то хочешь сказать, душа? — осведомился секретарь, заметив, что душа делает нетерпеливые движения.
— Маленькое замечание.
— Если только маленькое.
— Насчет сожительства с матерью высокий суд ошибается. Я не мог позволить себе такое.
— Доказательства!
— В тринадцать лет, — душа была разъярена, но старалась говорить громко и отчетливо, — у меня еще не выросли яйца!
Сраоши поперхнулся, старички ахуры осуждающе молчали. Зато левая сторона разразилась одобряющими воплями. Громче всех орал Груумин.
— Давай, варвар! Так его, сивого козла! Ха-ха! Бе-е-е!
Кулак Митры громко забарабанил по столу, восстанавливая тишину. Постепенно публика успокоилась.
— Секретарь, — сказал бог-председатель елейным голоском, — не забудь добавить к списку преступлений неоднократное оскорбление суда.