— Вперед!
Эллины дружно бросились на неприятелей. На лицах мидийцев, уже почти поверивших в свою победу, появилось замешательство. Передние замедлили шаг и попытались остановиться, но толпа напирала, толкая их прямо на копья бегущих гоплитов. Удар бронированных воинов был страшен. Сверкающая стена в едином порыве подмяла под себя несколько сот врагов. Остальные ударились в бегство, не помышляя о сопротивлении. Стремясь побыстрее вырваться из ущелья мидийцы мешали друг другу, а эллины безжалостно поражали их ударами в спину. Многие устремлялись в море и накрепко увязали в жидкой грязи. Они стали добычей пельтастов [221], бежавших вслед за гоплитами.
Преследование было прекращено лишь когда эллины вернулись на место, какое занимали до своего ложного отступления.
И вновь стена из ста гоплитов перегородила ущелье. Варварам надо было начинать все сначала.
Мидийцы в этот день ходили в атаку еще трижды. Эллины снова и снова заманивали врага до второй линии обороны и безжалостно истребляли. Пестрые хитоны варваров сплошь покрыли землю, так что защитники ущелья ступали по трупам. Эллины же потеряли всего десять человек, около тридцати было ранено.
К полудню мидийцы выдохлись, а Артабан велел киссиям сменить их. Киссии были отважны и смекалисты. Они пытались действовать хитростью. Часть варваров полезла на скалы, прочие несли с собой бревна и камни, желая замостить гать и увеличить фронт битвы. Однако оба эти плана потерпели полный крах. Киссиев, что пытались подняться на Каллидром, обратили в бегство опунтские локры, бревна и камни потонули в грязи, так и не сделав дно залива более твердым. Словно вознаграждая врагов за эту неудачу, эллины вновь оставили Деметрины ворота и отступили вглубь ущелья. На этот раз они отошли еще дальше, аж до самой стены. Киссии поспешили воспользоваться предоставленной им возможностью. Теснину заполнило неисчислимое множество воинов, часть которых сидела на конях. Пестрые, покрытые сверкающими медными чешуйками хитоны раскрасили мертвую землю в яркий цвет. Принесли лестницы, и возглавлявший варваров Анаф приказал начать штурм.
К стенам подступили сотни лучников. Под прикрытием смертоносного дождя воины начали карабкаться на каменную насыпь. Эллины поражали их сверху ударами копий, бросали дротики, пускали стрелы. Сотни варваров падали к подножию стены, образуя вал из окровавленных тел. Прочие остервенело лезли по этим трупам, чтобы через мгновение присоединиться к ним с пробитой грудью или разрубленной головой. Киссии были полны отчаянного мужества, но им были преисполнены и эллины. Защищенные прочным доспехом, имея большой щит и длинное копье сыны Эллады превосходили врагов в рукопашной схватке. Бронзовые латы пелопоннесцев выдерживали удары мечей варваров, легкие камышовые стрелы застревали в прочных щитах. Закаленная сталь копий и мечей эллинов насмерть поражала врагов. Обшитый медными пластинками хитон не был преградой для отточенного острия, войлочные митры не спасали от рубящего удара, щиты не выдерживали долгого знакомства с эллинским клинком и разлетались. Несметное множество киссиев полегло пред каменной преградой, лишь изредка меж пестрыми хитонами варваров можно было заметить красно-бронзовый доспех эллина.
Леонид выждал, пока вал из трупов не поднялся почти до самого верха стены и лишь после этого приказал контратаковать. Эллины спрыгнули вниз и разом ударили на врага. В центре фаланги шли спартиаты во главе со своим царем, с огромной силой обрушивавшим меч на голову пятившихся врагов, слева — феспийцы, возглавляемые храбрым Демофилом, справа — фиванцы под командой Леонтиада. Позади двигалась еще одна линия, составленная из двух тысяч аркадян.
Эллины врезались в толпу варваров острым клином и началось избиение. Бронзовые воины безмолвно теснили врагов, без устали орудуя копьями и мечами. Варвары падали сотнями и тысячами. Даже умирая, они пытались сражаться, хватаясь за ноги шагающих по их телам гоплитов. Следовал быстрый удар копьем или мечом и киссий покидал этот мир, отправляясь в светлые выси Гародманы. А окровавленная сталь уже искала себе новую жертву.
Варвары продержались совсем недолго. Вскоре они бросились бежать, подставив под удары спины. Эллины преследовали их по пятам и беспощадно избивали. Кричали смертельно раненые, вставали на дыбы перепуганные кони, сбрасывавшие на землю всадников. Сталь тупилась, утомившись рассекать кости, но бронзовые воины не знали усталости. Они вонзали копья в спины, бедра, поясницу; сверкающие мечи опускались на головы и плечи. Варвары молили о пощаде, но пленных не брали. Таков был приказ Леонида. Из ущелья выбралась едва ли треть воинов из числа тех, что вошли туда. Землю Фермопил покрыл еще один причудливый ковер из мертвых тел.
Кровавая потеха увлекла и самих парсов. Артабан двинул на непокорных эллинов, арабов, ливийцев, эфиопов и фракийцев. Эти легкие и быстрые воины обрушили на фалангу тучу дротиков и стрел, которые и впрямь закрыли заходящее за скалы солнце. Бронзовая стена поглотила смертоносный дождь и, выждав момент, когда враги приблизятся, рассеяла их стремительным ударом. Варварам не помогли ни копья с рогами антилопы, ни диковинные палицы, ни львиные шкуры, которыми они прикрывали тело. Мидяне бежали. А вскоре погасло солнце первого дня.
Смеркалось. На поле брани сошла тишина. В воздухе веяло смертью и запахом разлагающейся крови. Жуткое зрелище представало глазам эллинов, взирающих со стены на ущелье, заваленное мертвыми телами. Жуткое…
Леониду, пережившему на своем веку бесчисленное множество сражений, случалось видеть всякое. Он помнил крепостные рвы, до самого верха заполненные изуродованными трупами, ужасающую панораму бесконечных выжженных равнин, на которых нашли гибель целые армии, изумрудные холмы, испещренные окровавленными телами павших воинов. Но подобного не видел даже он.
Вообразите себе узкий коридор, примерно два стадия в длину и не более шестидесяти футов в ширину, стиснутый отвесным склоном с одной стороны и зыбучей гладью моря с другой. И весь этот коридор, площадью не более двадцати плетров, сплошь завален мертвыми телами. Мидийцы и Киссии, арабы и эфиопы, лидийцы и фракийцы. Диковинные белые бурнусы рядом с доспехами из буйволовой кожи, лисьи шапки — с шлемами из лошадиных шкур, парсийские копья и мечи — с диковинным оружием полудиких южных племен.
Умершие лежали в самых разнообразных позах — порой причудливых и даже вычурных, — в каких их застала смерть. Кто-то умер почти спокойно, сложив руки на груди или вдоль туловища. Других смерть нашла в движении; они лежали, подогнув под себя ноги, словно пытаясь встать и продолжить свой путь. Третьи пали в жаркой схватке, их руки крепко сжимали иззубренное оружие, а в остекленелых глазах навечно застыл азарт. Ужасней всего выглядели те, кто умерли в мучениях, кому боги не даровали быстрой смерти. Их лица были искажены мукой, а члены сведены страшной судорогой, что пронизывала мышцы в последние мгновения жизни и не отпустила и тогда, когда пришла смерть.
Рассматривая груды одеревеневших трупов нетрудно было представить, что происходило в том или ином месте утром, в полдень или перед закатом. Вот здесь наступали мидийцы. Наступали бескровно, не встречая сопротивления. Невозможно увидеть ни одного воина, лежащего головой на восток. Все трупы, расположенные почти идеальными рядами, будто их свалила неведомая могучая сила, устремлены к западу, к спасительным Деметриным воротам; они словно пытаются уползти из проклятого ущелья, ставшего им могилой. И почти все они имеют рану в спине или в затылке — след эллинской стали, нанесшей позорящий удар. Лишь немногие отважились повернуться и встретить смерть лицом. Как, к примеру, вот этот сотник, на чьем теле можно насчитать добрый десяток ран и чей изогнутый меч покрыт спекшейся кровью. Он защищал свою жизнь, а, быть может, пытался остановить бегущих воинов, вонзая бронзовый клинок в их животы и шеи. Затем он получил удар в пах, изогнулся и тут же несколько копий впились в его грудь. Одно из них вошло слишком глубоко, застряв меж ребрами. Эллин не смог вытащить его и устремился дальше с извлеченными из ножен мечом.
221
Пельтасты — у эллинов легкие пехотинцы, вооруженные луками, дротиками и щитами-пельтами.