— Я уже сделала это, объявив, что для меня нежелателен твой отъезд. Но если ты упорно настаиваешь на своем, я умываю руки. Все мы имели возможность убедиться в твоей воинской доблести, и мне вовсе не хочется потерять половину и так порядком поредевшего войска на этих холмах. Если между тобой и жрецом существуют какие-то разногласия, то разрешайте их сами.
Конан поклонился Латалии.
— Мудрое решение, царица. Я буду рад видеть тебя гостьей в Аквилонии. И обещаю, ты не попадешь в бамбуковую клетку.
Латалия в ответ улыбнулась.
Лицо Кхар Убы потемнело от плохо сдерживаемой ярости. Он прошипел, обращаясь к царице:
— Ты хочешь, чтобы я оживил багровых монстров?
Зло усмехнувшись, амазонка бросила жрецу:
— Вряд ли это у тебя получится. Перед тем, как покинуть город, я приказала отрубить им головы и конечности и сжечь их на кострах. Чуешь, жрец, как веет запахом паленого мяса?
Кхар Уба повертел носом. Никакого запаха он не уловил, но усомниться в словах царицы не осмелился.
— Ну хорошо, — процедил он, зловеще косясь на Латалию. — Если ты так поступаешь со мной, я вынужден обратиться к заступничеству моего хозяина Черного Ормазда. Берегись, царица, ты еще пожалеешь о своем решении!
Жрец поднес к губам надетый на указательный палец перстень и быстро прошептал какое-то заклинание. С тревогой следившая за его действиями царица вытащила меч и попыталась сразить Кхар Убу, но тот сделал мимолетное движение рукой и конь Латалии взбесился. Высоко подкидывая задние ноги, он помчался к городу. Амазонки, решив, что царица предоставила мужчинам самим разбираться между собой, последовали за повелительницей.
Конан спокойно дождался пока жрец закончит свое колдовство. Едва тот поднял голову, киммериец спросил:
— Кхар Уба, почему ты пытаешься причинить мне вред? Что тобою движет? Личные обиды или неведомые мне замыслы?
Какое-то время Кхар Уба колебался, отвечать или нет, а затем все же сказал:
— Мне очень жаль, что так случилось, киммериец. Я не питаю к тебе личной вражды. Просто судьбе угодно, чтобы это был твой последний поход. По воле рока ты очутился на перекрестке исторических свершений. Близок день, когда отряды туранцев двинутся на запад, сметая гиборийские королевства. Так угодно Черному Ормазду. В этом мире есть только один человек, способный противостоять натиску восточных орд и поэтому он очутился в далеком Амазоне. Мой план с самого начала был построен с таким расчетом, чтобы любой ценой задержать тебя здесь. Сначала я рассчитывал, что царица Сомрис прикажет расправиться с тобой. Но ты очаровал ее своей мужской статью. Затем я переменил намерения и принял меры к тому, чтобы с тобой расправились амазонки, взбешенные твоей гордостью. Но ты сумел покорить и их. Смерть должна была настичь тебя в тот день, когда Сомрис родила сына, но вмешалась судьба и город подвергся нападению серых каннибалов. Ты должен был умереть от их рук, но сумел устоять перед натиском тысяч дикарей, заставив амазонок отказаться от мысли отомстить за Сомрис, которая, как они считали, погибла от твоей руки. Ты должен был быть сегодня умерщвлен Горгией. Но дура влюбилась в тебя и вместо того, чтобы отравить тебя за столом, попыталась уговорить остаться с ней. А затем ты непостижимым образом убил ее и Готтома. Ты победил всех, кого только можно. Амазонки признали тебя величайшим воином мира. Ты стал для них почти что богом. Теперь, когда уничтожены храмы Лиллит и Ульмвана, ты, разгадавший тайну доспехов Ульмвана, и в самом деле можешь стать их богом. Ты можешь, если пожелаешь, жениться на Латалии и стать царем Амазона. Создай себе новую могучую империю, ибо Аквилония для тебя уже потеряна. Не пройдет и трех лет, как ослабленная гражданской войной она будет растоптана копытами туранской конницы. И тогда Черный Ормазд разрешит мне вернуться в Туран. В моих помыслах нет личной вражды, варвар. Просто мне очень хочется вернуться в родные степи Турана, а это возможно лишь в том случае, если ты останешься здесь.
Конан дослушал до конца длинную тираду Кхар Убы и схватил поводья его лошади.
— А теперь, слушай меня, бездарный факир! Ты сейчас же доставишь меня в Аквилонию или я сверну твою куриную башку. И не пробуй испугать мою лошадь колдовским взглядом. Мой меч быстрее твоего взгляда!
— Поздно, варвар! — захохотал Кхар Уба. — Смотри! — Он указал рукой на появившуюся слева от него светящуюся воронку. — Это идет Черный Ормазд!
— Мне очень жаль, колдун!
Вернув жрецу его собственные слова, Конан взмахнул мечом и рассек бритую голову надвое.
И в этот миг из сияющего вихря появился Черный Ормазд. Огромную фигуру его покрывал блестящий черный плащ, на голове был черный шлем, как и у Конана. Взглянув на мертвое тело жреца. Черный Ормазд повернулся к Конану.
— Вот мы и встретились!
— Я ждал этого часа, оборотень! — воскликнул киммериец.
— Я тоже. Ты давно мешаешь мне, сокрушая магические силы, что должны установить мою власть над миром. Кстати, негоже варвару возвышаться над богом!
Черный Ормазд послал рукой зеленый луч, ударивший в грудь жеребца Конана. Несчастное животное рухнуло на землю. Бог развязал шейные тесемки и сбросил плащ. Выяснилось, что он одет в такие же доспехи, что и Конан, а на поясе его висит блестящий меч — точная копия меча Ульмвана.
— Хочешь помериться силой? — спросил Черный Ормазд.
— Кто может победить оборотня?
— Только оборотень. — В голосе бога слышалась усмешка.
— Но я все же попробую.
Черный Ормазд извлек из ножен меч и прикинул его на руке.
— Давненько я не держал этой игрушки. — Он внимательно посмотрел на стоящего напротив киммерийца. — Все же ты напрасно встал на моем пути.
— Это мое дело.
— Верно.
Не желая вдаваться в дальнейшие разговоры, Конан сделал шаг вперед. Они скрестили мечи. Движения варвара были куда стремительней, меч Ульмвана не раз устремлялся к голове или плечу противника, но в самый последний момент тот непостижимым образом уходил из-под удара. Поединок длился очень долго. Конан почувствовал, что силы постепенно начинают оставлять его. Черный Ормазд орудовал мечом с прежней легкостью, хотя и его реакция стала заметно медленнее. Раз или два Конан дотягивался до его шлема, но эти удары были слишком слабы, чтобы нанести богу какой-нибудь вред. Тогда Конан решился на отчаянный шаг. Резким движением левой руки он сорвал с головы шлем и, бросив его на землю, крикнул:
— Сними личину, оборотень!
Черный Ормазд глухо рассмеялся.
— Ну, если ты так настаиваешь!
Совершенно не беспокоясь о возможном подвохе со стороны киммерийца он воткнул меч в землю и осторожно двумя руками снял шлем. Черты безбородого лица бога были резки, светлые волосы коротко острижены, глаза скрыты узкой полумаской.
— Ты доволен?
Конан не успел ответить.
Из-за его спины вылетели две стрелы. Черный Ормазд стремительно увернулся. Затем он сделал движение ладонями от себя, словно отталкиваясь. Конан почувствовал, как его обтекает невидимая упругая волна. Сзади послышался крик. Обернувшись, киммериец увидел двух замертво лежащих амазонок с луками в руках. Побледневший Тенанс и третья амазонка, прижимающая к себе ребенка, с ужасом взирали на распростертые тела. Конан яростно махнул им рукой.
— Уходите прочь! Быстрее!
Ни мгновения не сомневаясь, что они не осмелятся ослушаться его приказа, Конан повернулся к противнику и яростно напал на него. Мечи ударились друг о друга с удесятеренной силой. Черный Ормазд внезапно понял, на что рассчитывал Конан, скидывая свой шлем. Движения его стали более осторожны.
Никогда еще в жизни Конана не было столь долгого и трудного поединка. Никогда он еще не сражался с противником столь же неутомимым и умелым, и вдобавок имевшим в запасе такие силы, какими не располагал киммериец. Солнце уже спряталось за священной рощей, когда Черный Ормазд ухитрился зацепить меч Ульмвана острием своего клинка. Оружие рыбкой блеснуло в воздухе и упало шагах в двадцати от киммерийца. Вскинув над головой меч, Черный Ормазд двинулся на варвара, намереваясь снести ему голову. И в этот миг Конан бросил в него извлеченный из-под панциря нож. Будучи совершенно уверен в своей победе, Черный Ормазд не успел увернуться. Стремительно свистнув в воздухе, нож рассек ему щеку и засел глубоко в кости.