— Лишь одно! — ответил Посейдон. — Мы еще не проиграли!
Он вытянул перед собой сцепленные в замок руки, из которых вылетел ярко-голубой луч. Зевс сделал неуловимо-стремительное движение щитом и отразил этот выпад. Отскочив от блестящей поверхности щита, энергетический сгусток попал в раскрашенный свод. Одна из фресок Такона разлетелась на части, усыпав пол разноцветными кусочками.
Зевс остался невозмутим и лишь заметил:
— Невежливо.
В следующий миг ему пришлось отразить еще три энергетических сгустка, посланных Афиной, Гадесом и Гефестом, а также смазанную любовным ядом стрелу Эрота. Громовержец справился с этой задачей с непостижимой легкостью, после чего нанес ответный удар, обрушив на восставших богов энергетический шквал. По этому сигналу в бой вступили Артемида и Арес, а Афо, энергетические возможности которой были невелики, поспешила скрыться за бронированной спинкой трона.
Зала наполнилась визгом и грохотом. Боги метали друг в друга энергетические сгустки и отражали их наскоро созданными щитами. Бунтовщиков было больше, но, несмотря на это, они были слабее своих противников. Мощь энергетического поля Зевса многократно превосходила возможности всей неприятельской коалиции. А кроме того на его стороне сражались яростные в битве Арес и Артемида и внезапно появившийся в Тронной зале Аполлон, проверявший до этого целостность световых потоков. Сначала картина боя выглядела хаотичной. Боги швыряли во все стороны энергетические сгустки, стараясь половчей увернуться от выстрелов, направленных в них. Увернуться удавалось не всегда, и тогда энергетический сгусток врезался в оборонительный контур и разлетался фонтаном пушистых искр. Подобная тактика была выгодна Зевсу — он располагал сильным защитным полем и мог поражать своих врагов на выбор. Поэтому восставшие боги поспешили разбить сражение на несколько поединков, в которых сошлись лицом к лицу: Афина и Арес, издавна недолюбливавшие друг друга, Артемида с Гефестом, Посейдон с мечтающим занять его трон Аполлоном. Против Зевса бились Гадес и Эрот, а также каким-то образом освободившаяся от пут Гера. Давно ли они пировали за общим столом, а вот теперь дрались не на жизнь, а на смерть.
Произошло ли это случайно, или так пожелала судьба, но бойцы в каждой паре оказались по силам примерно равны друг другу. Опытная в военном деле Афина уступала Аресу в мощи, но тот знал, сколь хорошо богиня мудрости владеет любым оружием, и поэтому осторожничал. Не сговариваясь, оба противника свернули свои энергетические поля и извлекли из ничто обычное оружие: Афина — пятифунтовое копье с листовидным стальным наконечником и лезейон [240]с выпуклым изображением совы, а Арес — тяжелый обоюдоострый меч и щит с торчем. Это был славный поединок, доставлявший бойцам немало удовольствия. В конце концов они оба так увлеклись боем, что перестали обращать внимание на то, что происходит вокруг них. Лишь укол, парирующее движение щитом и ответный выпад.
Артемида считала себя более опытным бойцом, нежели Гефест, и бейся они на тех же условиях, что предыдущая пара, богиня охоты, верно, довольно быстро одержала бы победу. Ведь не было брони, которая могла устоять перед ее стрелами, выкованными, к слову, Гефестом. Но поединок на энергетических сгустках сделал их шансы приблизительно равными. У Артемиды был более верный глаз, зато сгустки Гефеста обладали не только ударным действием, но и жгли огнем, да и передвигался он для хромого очень неплохо. Несколько алых лучей, выпущенных из пересечения указательного и среднего пальцев повелителя огненных стихий, коснулись кожи Артемиды, и в этих местах вздулись белесые пузыри.
Диким неистовством отличался бой Аполлона с Посейдоном. Боги осыпали один другого градом энергетических импульсов, причем оранжевые лучи Аполлона оставляли на теле владыки моря кровавые рубцы, а меткие выстрелы Посейдона, насыщенные энергией океана, били врага с такой силой, что сминались мышцы и трещали кости. Вскоре Аполлон начал харкать кровью. Несколько раз он оказывался на волосок от гибели, его выручало лишь вмешательство Зевса, в решающий момент обрушивавшего на Посейдона свой перун.
Но и самому Громовержцу приходилось нелегко. Его расчеты были спутаны внезапно освободившейся Герой, которая ловко набросила на правую ногу супруга липкую петлю, которая замедляла движения и мешала ему сконцентрироваться для решающего удара. Немало хлопот доставлял и зловредный мальчуган Эрот, пускавший стрелу за стрелой. Зевсу вовсе не хотелось влюбиться в чудовищную Гекату, — а именно этим приговором Эрот сопровождал каждый свой златоострый снаряд, — и потому приходилось быть все время настороже. Пожалуй, самым слабым звеном в этой троице оказался Гадес. Подземный бог усердно обрушивал на Громовержца всю свою мощь. Длинные черные строчки одна за другой впивались в оборонительный контур Зевса, но не могли пробить его, так как природа энергетических сгустков Гадеса была очень близка холодной сути Зевса.
Воспользовавшись тем, что Гадес чуть ослабил свой натиск, а петля, накинутая Герой, потеряла свою прежнюю силу, Громовержец нанес первый удар, блокировав волевым импульсом сознание Эрота. Не успел мальчуган упасть, как Зевс обрушил два мощных сгустка на Гадеса. Тот не ожидал столь мощного выпада и был повержен. Из пробитого контура его тела сочилась розовая жидкость — капли энергоплазмы. Справиться с Герой теперь оказалось проще простого. Она лучше других представляла силу своего супруга и трепетала пред ним. Потому, увидев, что Зевс поверг двух ее союзников, Гера мгновенно распустила петлю и освободила ногу Зевса. Громовержец ограничился тем, что набросил на непокорную супругу четырехметровую сеть, освободиться от которой без посторонней помощи было невозможно.
После этого Зевс позволил себе перевести дух — не без умысла. Ему было на руку ослабить сражающихся: и противников, и союзников, прежде чем он нанесет решающий удар и начнет диктовать свои условия. Противоборствующие боги бились с неугасимым пылом. Во все стороны летели разноцветные лучи, с визгом вонзавшиеся в стены, от которых отлетали куски фресок и мраморных фризов. Вот одна из колонн рухнула точно на голову Ареса. Афина помогла оглушенному богу подняться, и они продолжили свой поединок. Зевс приветствовал ее жест кривой усмешкой. Теперь следовало эффектно завершить явно затянувшийся спор, и Громовержец послал телепатический сигнал, вызывая в Тронную залу гекатонхейров, после чего уселся на трон и стал наблюдать за тем, как Посейдон методично долбит Аполлона своими голубыми сгустками, превращая его в кусок хорошо отбитого мяса. Чего скрывать, это зрелище доставляло ему удовольствие. Но вот распахнулись двери и в них появились… Нет, не гекатонхейры. Это были те, кого Зевс совершенно не ждал…
Неисчислимое множество лет заключенные на Острове блаженных герои во главе с Кроном строили свою бесконечную лестницу и наконец достигли неба. И звонко застучали молоты, разбрасывая во все стороны багровую мраморную крошку. И хохотал буйный Аякс, бивший в небесный свод с такой силой, что тот содрогался от этих ударов. Герои взломали стену, отделявшую их от Тартара, и освободили титанов. И теперь, когда они объединили свою мощь, не было силы, способной остановить их натиск. Чудовищный вихрь, созданный волей титанов, разрушил стены, отделявшие узников от мира людей, и они вышли на свободу.
Распугивая диких зверей и второстепенных демонов, прослышавших о сваре между богами и спешащих на Олимп, чтобы вовремя примкнуть к победителю, титаны и герои вошли во дворец и предстали пред тем, кто обрек их на вечное заточение.
Они стояли в ряд.
Восемь титанов — огромных, могучих, несокрушимых.
Крепкоскулый, солнечноволосый Гиперион. Прежде он повелевал ходом светила, а затем был низвергнут в мрачный Тартар.
Синеглазый Кой, в чью дочь Лето Зевс был некогда влюблен. По крайней мере так считалось. Кой был дедом Аполлона.
Иапет — отец четверых могучих сыновей, один из которых, Менетий, стоял рядом. За Менетием стояли два его сына.
Недоверчивый и подозрительный Крий. Он был особенно яростен в битве.
И во главе стоял Крон — самый могущественный и страшный Зевсу, ибо он сумел подчинить себе время.