— Я согласен, — ответил он.
— Я надеялся на это, — обрадовавшись, сказал Мардоний. — Но сначала мы испробуем другое средство.
— Какое?
— Сейчас увидишь. Пойдем отсюда. Здесь пахнет падалью.
Едва они вернулись в храм, как спутник Мардония поднялся с земли и присоединился к заговорщикам. Оказавшись под сетью персиковых деревьев, вельможа нежным движением снял легкий платок, открывая девичье лицо. Девушка рассмеялась и откинула капюшон, рассыпав по плечам волну каштановых волос.
Демарат остолбенел от восхищения. Вряд ли когда в своей жизни он встречал красоту, подобную этой.
Незнакомка явно была эллинкой, но чуть скуластые щеки и мило вздернутый носик свидетельствовали о том, что в ее жилах примешана кровь степных народов. Ее кожа была нежнее самого тонкого шелка, чуть припухлые капризные губки пели гимн сладости поцелуев. Серо-зеленые глаза светились умом, нежностью и чем-то неуловимо женским. Когда она улыбнулась, обнажая безупречно ровные зубы, на ее щеках образовались крохотные ямочки, и сердце Демарата дрогнуло сладкой негой.
Девушка догадалась о чувствах спартиата и улыбнулась еще раз. Ее улыбка могла быть вызывающей и застенчивой. Она звала и отталкивала, приказывала и умоляла.
— Хороша? — полувопрошая, сказал Мардоний, коснувшись рукой нежной щеки.
— «Да», — хотел ответить Демарат, но голос осекся и он лишь кивнул.
— Ты бы смог устоять перед такой девушкой?
Спартанец откашлялся, чувствуя на себе чуть насмешливый взгляд незнакомки.
— Пожалуй, нет.
— Пожалуй! — иронично воскликнул Мардоний, и тут же посерьезнел. — Поверь мне, нет такого человека, кто смог бы устоять бы перед ее чарами. Она наш первый козырь.
Демарат взял вельможу за локоть и увлек в сторону.
— Ты хочешь подложить ее под Артабана?
В его голосе звучали гневные нотки. Перс с любопытством взглянул на обычно хладнокровного спартанца.
— Бери выше. Она должна пленить сердце самого царя.
— Такая красота достанется этому жирному борову?
Вельможа еле заметно усмехнулся.
— Успокойся, эллин. Эта малютка не столь наивна, как кажется. Умом и хитростью она под стать любому государственному мужу, а в любовных утехах заткнет за пояс самых опытных куртизанок Иштар. Если ей не помешают, она окрутит царя словно ягненка. Не пройдет и двух дней, как он будет выполнять все ее прихоти. Я говорю об этом столь уверенно, потому что знаю. Я и сам исполняю все ее прихоти. Если все пройдет удачно, я сделаю ее царицей, своей царицей. Это женщина, достойная царствовать. — Мардоний перехватил взгляд, брошенный спартиатом на девушку. — И не смотри на нее такими глазами, иначе она сведет тебя с ума. Как свела меня. Как свела многих. Не смотри на нее так, иначе я выхвачу свой меч!
В голосе перса звучала болезненная ревность.
— Хорошо, я не буду смотреть на нее, — сказал Демарат. Былая уверенность, пошатнувшаяся было под неземным очарованием этой женщины, вернулась к нему. — Женщинам нет места в сердце спартиата, рожденного сражаться и умереть на поле брани. Можешь не беспокоиться, Мардоний, я уже забыл ее глаза.
Но оба они понимали, что этих глаз забыть невозможно.
— Будь наготове. Если вдруг внезапно наш заговор будет раскрыт и слуги Артабана схватят меня, беги из Парсы. Артабан не пощадит тебя. — Лицо Мардония скривилось, он прошептал:
— Дэв меня побери, я сам не понимаю о чем говорю. Прости, мне отчего-то не по себе. Я не могу даже вообразить, чтобы расстаться с этой женщиной хоть на миг, но она крутит мною как хочет.
— Я понимаю тебя, — сказал Демарат.
— Тогда прощай. Если понадобишься, стрела всегда найдет твой дом.
Вельможа отвесил легкий поклон и вернулся к своей спутнице. Тотчас же появились телохранители, ведущие на поводу двух скакунов. Демарат проводил удаляющуюся кавалькаду взглядом и пошел прочь.
Едва он скрылся из виду как из-под ограды храма вылезла одна из собак Ахурамазды. Зверь обнюхал землю и поднял массивную голову. Взгляд его был по-человечески тяжел, сыто рыгнув запахом мертвечины, пес затрусил по дороге в направлении реки.
Здесь его ждал человек, сидевший в небольшой лодке. Несколько долгих мгновений лодочник и пес смотрели в глаза друг другу. Затем собака издала рык и отправилась обратно, а лодочник вернулся к прерванному занятию — ловле рыбы.
Клев был дурной, словно перед грозой.
Неподкованные копыта мула негромко стучали по сухой глине дороги. Время от времени маг подстегивал животное, заставляя его бежать быстрее. Он должен был успеть к месту дотемна, чтобы осмотреться, а между тем солнце уже село за покатые зубцы гор и стремительно надвигалась ночь. Вот и приметный валун — ориентир, помогающий не сбиться с дороги. Маг повернул мула направо. Проехав еще немного он спешился. Впереди чернела зияющая дырами провалов горная осыпь. Маг привязал мула к дереву и неторопливо двинулся вперед. Накинутая поверх халата темно-серая накидка делала его невидимым на фоне чернеющего неба.
Дойдя до осыпи маг остановился и стал напряженно всматриваться вперед. Вскоре он обнаружил белый лоскут одежды. То был человек, сидевший на корточках перед входом в одну из пещер. Определив время по взошедшим к этому моменту звездам, маг лег на землю и приказал себе заснуть — пробуждение его в это утро было ранним, день выдался тяжелым, а голова должна была быть свежей.
Проснулся он точно в назначенный час. Освежив лицо водой из протекавшего рядом ручейка, он принялся ждать. Вскоре послышался стук конских копыт. Подъезжали два всадника. Стреножив лошадей они оставили их у подножия осыпи, а сами вскарабкались наверх. Было отчетливо слышно как они назвали сидевшему у входа в пещеру стражу свои имена, после чего исчезли в недрах горы. Следом появились еще несколько всадников, затем целая группа. Прорезая звездное небо на осыпь опустились несколько теней, которые также не замедлили представиться. Притаившийся у ручья человек услышал имена известных магов.
Постепенно поток гостей ослабевал, пока не прекратился вовсе. Из пещеры вышел некто, басовито бросивший охраннику: