То был век великих людей, а значит и великих фраз. «Солдаты, сорок веков смотрят на вас сегодня с высот этих пирамид!»[191]
И потому Камброн крикнул, наверно крикнул:
— Гвардия умирает, но не сдается!
По крайней мере, именно эти слова высечены на памятнике генералу Камброну, искалеченному при Ватерлоо и умершему тридцать лет спустя.
Так родилась легенда. Легенда об умирающей, но не сдающейся гвардии. Легенда об отважном генерале, плюнувшем перед смертью в лицо враждебному миру. Ведь побежденная Франция нуждалась в легенде. Ведь побеждаемый временем мир героев нуждался в ней еще более. Легенду пестовали. О ней писали историки и литераторы. Художник Шарле прославился, создав литографию, изображавшую Камброна, гордо отвергающего предложение сдаться. Размахивая саблей, генерал указывает на своих умирающих «ворчунов», и жест этот не менее красноречив, чем крик:
— Гвардия умирает, но не сдается!
Так родилась легенда…
Сам Камброн позднее утверждал, что не кричал этих слов, многие клялись, что слышали их. Разгорелся даже жаркий спор — не по поводу сказанного Камброном, а по поводу того, кому же все-таки принадлежит ставшая великой фраза. Нашлись очевидцы, свидетельствовавшие, что эти слова вылетели с предсмертным вдохом из уст гвардейского полковника Мишеля, пронзенного английскими штыками. Быть может.
Был ли это генерал Камброн, как считали все, или полковник Мишель, как утверждали его сыновья, — не столь важно; ведь эти слова пылали в сердце каждого гренадера. Важно то, что нашелся человек, крикнувший:
— Гвардия умирает, но не сдается!
Важно, что нашелся человек, противопоставивший неизбежному презрительное:
— Merde!
Важно, что гвардия умерла, но не сдалась. Она умерла, и ее смерть стала фактом.
Задумаемся лишь над одним: когда умирает гвардия?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо понять, что же такое гвардия.
Понятие гвардия родилось на заре человечества. Гвардией именовали отборные отряды воинов, личную дружину племенных вождей, а позднее деспотов. Свою гвардию имели и фараоны Египта, и владыки Ашшура, и кровожадные ассирийские цари. Это были лучшие бойцы, но, право, они не рвались умирать, а, напротив, жаждали жить, вкусно пировать и хорошо одеваться. Они были умелы в бою, нередко решая исход битвы. Они грозной стеною стояли у трона, олицетворяя могущество державы. Но они не умели умирать. И потому наш рассказ не о них.
Наш рассказ не о золотопанцирной преторианской страже римских цезарей, не о вельможных полках, блистающих великолепием амуниции на дворцовых смотрах, наш рассказ не о героях дворцовых переворотов и победителях жеманных сердец королевских фрейлин. О них пусть расскажет кто-нибудь другой.
Драгоценные одежды, золоченые шлемы, серебряные копья — так выглядели бессмертные — мишурная гвардия восточных владык. Она долгие годы казалась непобедимой, пугая врагов своим грозным видом и надуманной славой, но спасовала пред тремя сотнями спартиатов, которых научили умирать, но позабыли научить отступать.
Верно, в этот миг родилась настоящая гвардия, гвардия духа, гвардия чести. Их было немало, воинов, ставивших честь превыше всего. И не всегда их величали гвардейцами, но они были ими.
Спартиаты Леонида и священный отряд Эпаминонда, гетайры Александра Великого и десятый легион божественного Юлия, рыцари Круглого стола и сербы Лазаря, витязи русича Святослава и гусары Собесского[192], швейцарские наемники и мальтийские иоанниты[193], чудо-богатыри Суворова и потрясшие мир «ворчуны» Наполеона.
Наверно, мы не упомянули о многих — о несгибаемых шотландских горцах и ополченцах московского князя Дмитрия, о воинах Роланда и «железнобоких» Кромвеля[194], о революционных солдатах Клебера[195] и ландштурмовцах Блюхера.
Наверно следует сказать и о героях Шипки, и о «Варяге», и о отважных бельгийцах, целых три недели сдерживавших «паровой каток» кайзеровской армии, и о «Шангорсте» и «Гнейзенау» фон Шпее[196]. Наверно, хотя это был другой век.
Гвардия, что бы ни двигало ею: защита очагов, рыцарский гонор, воинское братство, алчность, но прежде всего была честь. Гвардейцы не оставили потомкам пышных памятников и дворцов, они оставили большее — великую память, которая определяет историю.
Итак, почти бесспорно, что родиной гвардии была Спарта, воистину — государство-гвардия. Героями не рождаются, героев воспитывают. В Спарте воспитывали героев. Здесь нельзя было не быть героем. Идущему на битву спартиату давали щит и он мог вернуться либо с ним, как победитель, либо на нем — бездыханный, несомый верными, разгромившими врагов друзьями. Бросивший щит переставал быть спартиатом. Он уже не принадлежал к особой касте воинов — эллинской гвардии.
Гвардия вызывала восхищение. Ею восторгались. В ее честь слагали гимны. Спартиаты эпохи Фермопил в сознании эллина уподоблялись титанам, великим героям. И это поклонение влияло порою сильнее мужества. В те подленькие мгновения, когда подступал липкий страх, спартиат вспоминал, что он герой, духом и доблестью подобный богоравным предкам. А разве вправе богоравный герой оборачиваться к врагу спиною? И потому спартиаты отказывались оставлять поле битвы ради спасения жизни. Век славы Спарты был веком славы Эллады.
Однако древние верно заметили — sic transit gloria mundi.[197] Любая слава становится ничем, если ее не подтверждать ежедневным делом. Спартанская гвардия растворилась в межэллинских склоках, ее поглотил золотой дождь, затмивший очи геронтов. С закатом гвардии начался закат Эллады. Закат этот был прекрасен, верно, многие народы позавидовали б такому закату, но все же это был закат, за которым последовала ночь. Был, правда, короткий всплеск — десятилетие славных побед Эпаминонда. Триста воинов, спаянных божественной дружбой — они дрались не ради наживы, не ради себя, даже не ради отечества, а во спасение истекающего кровью побратима. Немудрено, что они одерживали победы. Но при этом их осеняла слава непобедимого Эпаминонда. Когда великого беотарха не стало, фиванская гвардия канула в небытие.
193
Члены рыцарского ордена св. Иоанна. В 1565 г. иоанниты разбили турецкое войско, пытавшееся захватить Мальту.
194
«Железнобокие» — отборная конница, созданная О. Кромвелем; сыграла решающую роль в войнах между английским парламентом и королем Карлом I.
195
Клебер — знаменитый французский генерал времен Великой французской революции и Директории.
196
«Шангорст» и «Гнейзенау» — немецкие крейсера, принявшие неравный бой против английской эскадры; командовавший немецкими кораблями адмирал фон Шпее отказался спустить флаги и погиб вместе с 2000 матросов, среди которых были два его сына.