— Если ты не заткнешься, то присоединишься к нему!
— А не слишком ли много ты возомнил о себе?! — Голос мальчугана звенел, словно перетянутая струна. — Не можешь убить его, не спрося на то разрешения у других Олимпийцев!
— Еще как могу!
Эрот машинально почесал правый бок, было видно, что он о чем-то размышляет.
— Так. Мне надо срочно уйти. Я вспомнил, что меня ждут кое-какие дела.
С этими словами он попытался проскользнуть мимо Бриарея, но тот схватил мальчугана одной из своих чудовищных лап.
— Останешься здесь, — сказал Зевс. — Тебе будет полезно видеть все это. Подобное зрелище поубавит твою прыть.
— Не имеешь права! Ты…
— Заткни ему наконец пасть! — рявкнул Громовержец и великан послушно исполнил этот приказ. — А теперь приступим к экзекуции.
Глаза Пана забегали по сторонам в поисках орудия, которое должно принести ему смерть. Заметив это, Зевс ухмыльнулся.
— Не ищи топор или петлю. Подобные орудия казни не страшны богам. Боги, если пытаться казнить их топором, и впрямь бессмертны, словно Лернейская гидра. Будет лишь немного больно, а затем голова вернется на свое место, ведь она лишь часть плазмоэнергетического сгустка, который есть твое сущее. Ты умрешь иначе. Я поглощу твою жизненную энергию подобно тому, как Танатос выпивает душу и оставлю лишь пустую мертвую оболочку. Это не больно, хотя и не очень приятно. И это означает — смерть. Я дарю тебе еще несколько мгновений, чтобы ты мог вспомнить облик той, что послала тебя на смерть и проклясть ее. Вспомни, Пан!
И Пан увидел перед собой Афо — маленький, чуть вздернутый носик, острые жемчужные зубки, обрамленные в коралловую оправу чуть припухлых губ, тоненькая пушистая ниточка бровей, оттеняющих бархатистость кожи, и лучащиеся голубым светом глаза. Он уловил чарующий аромат — аромат фиалок и нежности, почувствовал ее тепло и шелест легкого дыхания. А затем в его мозг ворвалась раскаленная игла. Она пронзила сознание и принялась рвать его на куски. Картины прошлого, запахи, мысли, ощущения исчезали в холодной черной бездне, имя которой — Смерть. Они уходили безвозвратно, а их место занимала боль. Было мимолетное мгновенье, когда Пан внезапно почувствовал облегчение. Это Эрот пришел ему на помощь и пытался воспротивиться злой воле Зевса.
— Спасибо, малыш! — беззвучно шепнул Пан.
— Держись, бородатый! — бодро откликнулся в сознании язвительный голосок и в тот же миг Зевс ударил по сознанию мальчугана энергетическим пучком, и тот лишился чувств. И теперь настал черед Пана. Огромная черная плита, похожая на потухший диск солнца, давила на него, грозя расплющить в кровавую лепешку. А тоненький шепот свербил мозг: прокляни ее. Прокляни! И Пан чувствовал, прокляни и его помилуют. Но он сопротивлялся этому мерзкому шепоту сильнее, нежели черной силе, раздирающей щупальцами его душу. Он держался насколько хватило сил, а затем умер. И последние мгновения его были прекрасны: ему чудилось, что он лежит бездыханный на зеленой мягкой лужайке, кругом щебечут сладкоголосые птицы и благоухают цветы, а прекрасная синеглазая богиня склоняется над ним и касается губами его мертвых губ.
Бедный Козлик!
Бриарей бросил мертвое тело Пана на пол. И в тот же миг перестала шелестеть листва и затихли птицы, и перестали журчать ручьи, а цветы вдруг утратили свою свежесть.
ВЕЛИКИЙ БОГ ПАН УМЕР!
Смерть отвратительна и страшна сама по себе — как факт. И во сто крат отвратительней и страшнее, когда умирает близкий. Вдруг выяснилось, что Пан был любим всеми. Даже Аполлон и тот не одобрил содеянного Зевсом, а Дионис буквально почернел от горя и бежал с Олимпа.
Узнав о случившемся, во дворец немедленно явились Посейдон и Гадес. После неприятного разговора с Громовержцем, полного ругани и угроз владыки моря и подземного царства удалились на Киферу, где рассчитывали найти причастную, как они подозревали, к происшедшему Афо. С ними отбыли Афина и разъяренно машущий молотом Гефест. По пути Посейдон не удержался от соблазна и основательно потрепал мидийские корабли, идущие вдоль побережья Магнесии. До этого он оказывал им покровительство.
Афродиты на Кифере не оказалось. Зато сюда примчался сбежавший от Бриарея Эрот. Размазывая слезы, он сообщил, что Зевс строит планы покарать непокорных и что в этом деле он уже успел заручиться поддержкой Аполлона, которому пообещал за помощь морское царство, и вернувшегося из Фракии Ареса. На стороне Громовержца намеревалась выступить Артемида, всегда недолюбливавшая Пана за то, что он не давал ей всласть поохотиться в своих лесах. Пока силы были примерно равны. Зевс и его сторонники имели перевес на земле и в воздухе, их оппоненты пользовались преимуществом на море и в подземных лабиринтах. Ничего не было известно о позиции Афродиты, Диониса и Геры. Первые двое куда-то исчезли, Гера, судя по всему, вольно или невольно вынуждена была занять сторону Громовержца.
В Фермопильском проходе вовсю лилась кровь людей, когда свой спор начали и боги. Оппозиция поставила перед собой цель овладеть Олимпом и заставить Зевса отречься от власти. По крайней мере о неизбежности отречения говорили Посейдон и Афина. Гадес скорей всего надеялся заставить Громовержца пойти на уступки, но пока он благоразумно помалкивал об этом, во всем поддерживая своих товарищей. Восставшие боги имели несколько планов наступления на Олимп. Самый отчаянный исход от Эрота, предлагавшего последовать примеру Пана и освободить титанов, сделав их своими союзниками. Однако прочим этот замысел пришелся не по нраву, так как Олимпийцы видели в титанах серьезных конкурентов своей власти, а кроме того опасались, что вырвавшись на свободу ураниды не ограничатся сведением счетов с одним только Зевсом. Решено было попробовать обойтись своими силами и лишь в крайнем случае вступить в переговоры с титанами.
Атака началась сразу по нескольким направлениям, Посейдон взволновал море. Грозные волны стали накатываться на сушу, подступая к обрывистым склонам Олимпа. Зевс ответил контрударом, наслав на подступающую воду свирепого Борея. Сшибая с волн пенные шапки, Борей погнал их обратно. Одновременно Аполлон перекрыл световые потоки, лишив бунтовщиков возможности незаметно проникнуть на Олимп, а заодно повесил над Киферой грозовые облака, изрыгающие холодный липкий дождь.