Не знающие ни племен, ни вождей серые каннибалы время от времени сбивались в огромные стаи, совершавшие опустошительные набеги на черные княжества, Амазон или Атлаю.
Обычно войско амазонок, предупрежденное о приближении серых каннибалов сторожевыми разъездами, встречало врага на обширных лугах перед городом, где меткие луки и быстрые кони давали воительницам неоспоримые преимущества. Но в этот раз стража была отозвана для подавления мятежа, позволив тем самым дикарям не только без помех подойти к городу, но даже захватить городские стены.
Времени на долгие раздумья у Конана не было. Амазонок тоже нельзя было назвать ангелами, но серые каннибалы были поистине дьяволами, выпущенными из преисподней.
— Мы с вами, — сказал киммериец. — Но при условий, что царица даст слово освободить всех ферулов.
Очевидно, Латалия предвидела, что Конан выдвинет подобное требование, и дала своей посланнице четкие полномочия.
— Она согласна, — мгновенно ответила кларина и добавила, чуть усмехнувшись. — Тем более, что мало кто из них сумеет спастись от зубов и дубин серых каннибалов.
Замечание было циничным, но оно не противоречило истине. Конан понимал, что, захватывая сферы, каннибалы уничтожают все живое, не разбирая кто перед ними — амазонка или раб-ферул. О том, что в прочих сферах уже шла резня, свидетельствовали доносящиеся издалека вопли да группки спасающихся бегством амазонок, деров и ферулов, одна за другой появлявшиеся из-за оборонительного периметра.
Конан собрался спросить кларину, какое место надлежит занять его отряду, но в это мгновение дикий вой выплеснулся на площадь.
Из всех улиц и проулков разом хлынула огромная, подобная скользкому многощупальцевому спруту масса каннибалов. Размахивая дубинами и копьями, они набросились на стройные шеренги карэ. Кларина вскрикнула, вскочила на коня и умчалась на помощь подругам.
Конан не последовал ее примеру. Будучи опытным воином, он видел ошибку, допущенную Латалией. Стремясь растянуть боевую линию войска, чтобы не допустить охвата с флангов, царица решила ввести в бой сразу все свои силы. А между тем никто не мог поручиться, что серые каннибалы не нападут с тыла. Судя по тому, с какой быстротой они продвигались, их толпы вот-вот должны были овладеть южной сферой и ударить в спину амазонкам. Отряд Конана был единственной силой, способной помешать им осуществить это намерение.
Поэтому киммериец приказал своим людям оставаться на месте и одновременно выслал нескольких дозорных к границе с южной сферой.
Перед его глазами разворачивалась картина самого удивительного боя, когда-либо виденного им в своей жизни; боя, в котором воинское искусство противостояло ярости дикой природы.
Амазонки — Конан уже не раз имел возможность убедиться в этом — были идеальными воинами. Вне всякого сомнения они уступали гандерским рыцарям во владении мечом или пикой, а боссонским лучникам в умении обращаться с луком, но зато они были превосходно, до автоматизма, организованы. Каждая четко знала свое место в строю и свою задачу. Действия отрядов амазонок были похожи на работу четко отлаженного механизма.
Выдвинутые чуть вперед шеренги карэ приняли на себя первый натиск каннибалов. Напоровшись на медные острия пик деров, передние дикари завизжали и заставили толпу податься назад. Тотчас же в сплошное месиво воющих тел ударили одна за другой три лавины стрел. Несколько рядов наступавших были начисто выкошены, образовав вал из трупов.
Но дикарей это мало смутило. Разбросав тела погибших собратьев, они устремились в новую атаку. На этот раз их натиск был более яростным. В нескольких местах каннибалам удалось прорвать шеренги деров и ворваться внутрь карэ, где их встретили вооруженные мечами амазонки. Понимая, что еще миг и ее воинство дрогнет, Латалия бросила в атаку шестерых яфантов и два отряда конницы.
Не раз встречавшиеся с гигантскими животными в своих девственных лесах дикари не дрогнули перед их грозным видом. Пустив в ход вымоченные в ядовитом соке пики, каннибалы быстро вывели яфантов из строя. Два из них упали на землю, сотрясаясь от конвульсий, еще три взбесились от яда и, беспорядочно давя своих и чужих, бежали прочь с поля битвы. Последний, самый массивный яфант рухнул прямо на шеренги центрального карэ, убив и искалечив множество деров.
С большим трудом амазонкам удалось отбросить нападавших и восстановить прорванную было боевую линию. Но главная опасность, как и предполагал Конан, надвигалась не с той стороны. В тот миг, когда серые каннибалы попятились, воя и потрясая окровавленным дубьем, к Конану подбежал дозорный. Лицо его было бело, как мел, зубы клацали.
— Они идут!
Король поднял руку, взывая к вниманию своих воинов. Глаза его блестели, в голосе звучал металл.
— Мы должны остановить этих тварей. Бейтесь до последнего и помните, что вы сражаетесь не за Амазон, не за амазонок, а за себя. Ведь если мы побежим, в этом городе не останется ни одного живого человека. Помните, вы бьетесь за право вернуться на родину!
Дождавшись, когда стихнут крики ферулов, Конан вскинул над головой меч и направил коня к блокдому, из-за которого уже появились первые кучки врагов.
Серым каннибалам никогда не приходилось иметь дело с таким могучим и умелым противником как Конан, но и варвар еще ни разу не участвовал в более яростной и по-животному жестокой схватке.
Коня под ним убили сразу, киммериец едва успел отправить на тот свет с десяток дикарей. Успев выскочить из седла до того, как скакун рухнул наземь, Конан могучим ударом развалил надвое облепленного золой врага. Именно эта зола от каннибальских костров, нанесенная на влажное тело, окрашивала черную кожу дикарей в серый цвет.
А дальше началась сеча, напоминавшая скорее кровавую резню. То был бой по правилам дикарей. Точнее, без всяких правил, без чести. Лишь ярость, ненасытная жажда крови и стремление покончить с врагом любым путем, любой ценой.
На киммерийца наваливались сразу по десять-пятнадцать врагов. Он стремительно оборачивался во все стороны и рубил, и колол, и сек незащищенные доспехами тела каннибалов. Вскоре вокруг короля высились груды изуродованных тел, но количество врагов не убывало.