Он лежал на охапке травы в тени развесистого баобаба, а вокруг стояли Тенанс и три амазонки.
— О дьявол! — поморщился Конан. — Как болит голова! Где эта гигантская тварь?
— Она мертва. — В голосе Тенанса слышалось безграничное восхищение. Аквилонец и девушки смотрели на Конана с благоговением.
— Это самая здоровенная скотина, с какой мне когда-либо приходилось иметь дело. Демоны по сравнению с ней беззубые котята. — Конан поднес руку к голове и застонал. — Где Опонта?
Лицо Тенанса дрогнуло, и он поспешно отвернулся.
— Ах да… — Киммериец вспомнил об ужасной участи, постигшей возлюбленную, и его едва не замутило. Только сейчас он осознал, что ел ее тело. — А мой сын?
— Он жив. Он здесь. — Тенанс широко улыбнулся, довольный, что может доставить своему повелителю хоть какую-то радость. — Мы накормили его козьим молоком.
От этого известия Конан несколько оживился. Морщась, он оперся на локти и сел.
— Покажи мне его.
Тенанс куда-то убежал и вскоре вернулся с завернутым в холстину младенцем.
— Спит, — прокомментировал Конан, посмотрев на маленькое сморщенное личико. Он ожесточенно потер голову руками, пытаясь привести себя в порядок, затем осторожно поднялся. Тело раскалывалось на тысячу кусочков, но серьезных повреждений, похоже, не было.
— Каким образом вы здесь очутились? Я ведь приказал вам ждать меня в городе.
Ответил Тенанс.
— Мы едва спаслись. Эта рыжая ведьма наслала на Аржум своих обезьян. Стража спокойно впустила их в город, полагая, что они посланы помочь убрать трупы. А вместо этого те стали рвать людей на куски. Погибли многие, в том числе Алим. Чудовища разорвали его прямо у меня на глазах. Амазонки стреляли отравленными стрелами, но по-моему, яд не слишком действовал на этих тварей. Хорошо, что у нас были наготове кони, иначе мы вряд ли бы сумели спастись.
— Она сказала мне, что послала слуг лишь за Латалией, — произнес Конан.
Тенанс помотал головой.
— Нет, они пришли, чтобы убить всех.
— Как бы то ни было, надо поспешить отсюда. Иначе вскоре мы будем иметь дело с сотней разъяренных чудовищ. Придется отказаться от мысли попытаться раздобыть перстень Черного Ормазда. Будем добираться в гиборийские страны своими силами.
Тенанс и амазонки согласились с киммерийцем и вскоре небольшая процессия уже двигалась по дороге, ведшей из рощи. Одна из воительниц, имевшая прежде ребенка, везла за спиною деревянную люльку с младенцем.
Войско амазонок ожидало их на выходе из священной рощи. Пять сотен всадниц во главе с Латалией и Кхар Убой. Приказав своим спутникам оставаться на месте, Конан подскакал к восседавшей на огненно-рыжем жеребце царице.
— Приветствую тебя, царица Латалия! Чем обязан подобной милости?
Латалия бросила неприязненный взгляд на находившегося по правую руку жреца. На ее щеках заиграли желваки.
— Конан-киммериец, я вынуждена задержать тебя в Амазоне.
— А как же царское слово? — напомнил варвар.
— Обстоятельства сложились так, что я вынуждена нарушить свое слово. Я дала обещание, что задержу тебя в Амазоне.
— Я, кажется, понимаю, — пробормотал Конан, всматриваясь в лицо Кхар У бы. Конь киммерийца нервно играл, чувствуя нарастающий гнев всадника. — Этого потребовал бритый червяк, именующий себя жрецом Черного Ормазда.
Царица не стала лукавить.
— Да, он. Обезьяны Горгии разрушили полгорода и убили многих тех, кто уцелел в схватке с серыми каннибалами. Не помогли ни чары Лиллит, ни сила Ульмвана. Чудовища сокрушили их храмы. Лишь Кхар Уба смог остановить монстров с помощью волшебного перстня. Но перед тем, как сделать это, он взял с меня клятву, что я воспрепятствую тебе покинуть Амазон. Солнце свидетель тому, что лично я не желаю тебе зла, но клятва!
— Я все понимаю, царица. Тогда попробуйте схватить меня. Обещаю, что многие из вас составят компанию Горгии и ее отцу Готтому.
При упоминании имени Готтома жрец вздрогнул. Он наверняка видел чудовищного отца Горгии.
Не дожидаясь ответной реакции царицы, киммериец отстегнул от седла шлем и приготовился надеть его на голову. Внимательно следившие за происходящим амазонки недовольно заворчали. Им вовсе не хотелось сражаться с варваром, столь доблестно проявившим себя в битве с серыми каннибалами.
— Не горячись, киммериец! — Латалия жестом остановила Конана. — Я сказала, что обещала воспрепятствовать тебе выехать из Амазона. Так?
— Так, — подтвердил Конан.
— Я уже сделала это, объявив, что для меня нежелателен твой отъезд. Но если ты упорно настаиваешь на своем, я умываю руки. Все мы имели возможность убедиться в твоей воинской доблести, и мне вовсе не хочется потерять половину и так порядком поредевшего войска на этих холмах. Если между тобой и жрецом существуют какие-то разногласия, то разрешайте их сами.
Конан поклонился Латалии.
— Мудрое решение, царица. Я буду рад видеть тебя гостьей в Аквилонии. И обещаю, ты не попадешь в бамбуковую клетку.
Латалия в ответ улыбнулась.
Лицо Кхар Убы потемнело от плохо сдерживаемой ярости. Он прошипел, обращаясь к царице:
— Ты хочешь, чтобы я оживил багровых монстров?
Зло усмехнувшись, амазонка бросила жрецу:
— Вряд ли это у тебя получится. Перед тем, как покинуть город, я приказала отрубить им головы и конечности и сжечь их на кострах. Чуешь, жрец, как веет запахом паленого мяса?
Кхар Уба повертел носом. Никакого запаха он не уловил, но усомниться в словах царицы не осмелился.
— Ну хорошо, — процедил он, зловеще косясь на Латалию. — Если ты так поступаешь со мной, я вынужден обратиться к заступничеству моего хозяина Черного Ормазда. Берегись, царица, ты еще пожалеешь о своем решении!
Жрец поднес к губам надетый на указательный палец перстень и быстро прошептал какое-то заклинание. С тревогой следившая за его действиями царица вытащила меч и попыталась сразить Кхар Убу, но тот сделал мимолетное движение рукой и конь Латалии взбесился. Высоко подкидывая задние ноги, он помчался к городу. Амазонки, решив, что царица предоставила мужчинам самим разбираться между собой, последовали за повелительницей.
Конан спокойно дождался пока жрец закончит свое колдовство. Едва тот поднял голову, киммериец спросил: