Брайан Джейкс
Воин Рэдволла
Начиналось лето Поздней розы. Страна Цветущих Мхов мягко мерцала в туманной дымке, купалась в нежных росах рассвета, расцветала под солнечными лучами полдня, таяла в малиновых сумерках заката, который сменяла мягкая темень июньской ночи. Среди болот, что тянутся вдолъ старой южной границы, высятся красные стены аббатства Рэдволл.
С одной стороны к стенам аббатства подступает тенистый Лес Цветущих Мхов, с другой — открывается вид на волнистые просторы лугов, а древние западные ворота смотрят на пыльную дорогу.
Сверху аббатство выглядит темной брошкой с самоцветами, скрепляющей два раскинутых по земле плаща: светло-зеленого шелка и темно-зеленого бархата.
Мыши-Основатели сложили стены аббатства из красного песчаника, что добывали в карьере за много миль отсюда, на северо-востоке.
Южная стена аббатства покрыта плющом.
Осенью eгo листья превращаются в пурпурную мантию, возвеличивающую славное имя аббатства Рэдволл.
КНИГА ПЕРВАЯ
СТЕНА
*1*
С корзиной, полной лесных орехов, Матиас пробирался вдоль стен аббатства. В своем мешковатом одеянии послушника и огромных сандалиях мышонок выглядел смешно и нелепо. Заглядевшись на безоблачное небо, он споткнулся, уронил свою ношу и, окончательно запутавшись в огромном балахоне, шлепнулся прямо под ноги аббату Мортимеру, настоятелю обители. Стараясь избежать сурового взгляда старика, Матиас проворно вскочил и принялся поспешно собирать орехи обратно в корзину, бормоча при этом неуклюжие оправдания:
— Э-э, простите меня, отец настоятель. Я, так сказать, споткнулся. На капюшон наступил. Да… То есть на балахон…
Аббат строго щурился поверх очков. Опять этот Матиас! Что за сорванец: вчера, зажигая свечи, подпалил усы брату Мафусаилу, сегодня чуть с ног не сбил!
Но, глядя, как юный послушник суетится, пытаясь собрать гладкие лесные орехи, которые так и норовили выскочить у него из лап, аббат сменил гнев на милость. Строго покачивая седой головой, чтобы скрыть улыбку, Мортимер нагнулся и помог ему.
— Матиас, Матиас, сын мой, — проговорил он назидательно, — когда же ты, наконец, повзрослеешь. Вряд ли ты сможешь стать членом Ордена, если будешь вечно носиться повсюду, ухмыляясь от усов до хвоста, словно полоумный кролик!
Матиас стоял, неуклюже переступая обутыми в огромные сандалии лапами. Мудрый старик улыбнулся и, приобняв своего питомца за плечи, ласково сказал:
— Пойдем со мной в Большой зал, я хочу с тобой поговорить.
В Большом зале было прохладно.
Витражи в узких высоких окнах окрашивали косые лучи солнечного света во все цвета радуги. Мириады разноцветных пылинок кружились и танцевали в солнечных лучах.
Отец Мортимер остановился перед стеной, почти полностью покрытой длинным гобеленом, являвшимся красой и гордостью Рэдволла. Начатый еще Основателями аббатства, он из поколения в поколение пополнялся все новыми и новыми сценами и потому был не только бесценным сокровищем, но и великолепной летописью истории Рэдволла с древнейших времен.
Проследив за восторженным взглядом Матиаса, аббат задал вопрос, ответ на который он уже знал:
— Куда ты смотришь, сын мой?
Матиас указал на одну из вытканных фигур. С гобелена на них смотрел бесстрашный воин. Одетый в доспехи, он небрежно опирался на огромный меч, а за его спиной в ужасе разбегались лисы, дикие коты и другие хищные звери. Мышонок не мог оторвать от воина восхищенных глаз.
— Эх, отец настоятель, — вздохнул он, — как бы я хотел быть таким же, как Мартин Воитель. Не было мыши храбрее на всем белом свете!
Аббат не спеша опустился на прохладный каменный пол и прислонился спиной к стене.
— Присядь рядом, Матиас, и послушай. Я расскажу тебе о нашем Ордене.
Ты прав, Мартин и впрямь был великим воином! Но было это в суровые дни, когда требовалась сила. Сила героя — такого, как Мартин. Он появился здесь зимой, когда на аббатство напали лисы и другие хищники во главе с огромной дикой кошкой. И Мартин бесстрашно сразился с ними в одиночку и прогнал их прочь из нашей страны. Он бился с полчищами врагов. Он поразил дикую кошку своим легендарным мечом и вышел победителем. Однако в последнем, кровавом бою Мартин был тяжело ранен. Мыши нашли его, истекающего кровью. Они долго ухаживали за ним. А когда силы вернулись к Мартину, произошло настоящее чудо. Он поклялся, что отныне никогда не возьмет в лапы меча и остаток жизни будет помогать больным и бедным.
Так наш Орден обрел свое истинное призвание. Все мыши дали священный обет никогда не причинять зла другому живому существу, если только это не враг, напавший на обитель. Они дали обет ухаживать за больными и калеками, помогать нищим и убогим.
Так гласит предание. И с тех пор так было всегда, хотя в аббатстве сменилось уже много поколений. Все почитают и уважают наш Орден. Мы путешествуем по всем землям, и даже хищники, зная, что мы исцеляем и оказываем помощь, никогда не причиняют нам вреда — таков неписаный закон. И мы должны быть достойны своего Ордена. В помощи другим и заключается наше призвание, наша жизнь.
По мере того как аббат говорил, голос его становился все громче и торжественнее. Матиас притих под строгим взглядом настоятеля. Наконец аббат встал и нежно погладил его по голове, между бархатистыми ушами.
— Увы, Матиас, дни подвигов прошли, и твои мечты останутся мечтами. Мы живем в мирное время, так что тебе остается только слушать старших и делать то, что тебе велят. Помни о том, что я рассказал тебе, и придет день, когда ты станешь полноправным членом нашего Ордена. А теперь, дружок, возьми свою корзину и отнеси орехи на кухню. Сегодня у нас праздник — мой золотой юбилей Было бы неплохо порадовать гостей какой-нибудь хорошей рыбой. Возьми удочку и скажи брату Альфу, чтобы взял тебя на рыбалку. Ведь вы, молодые, это любите, правда? Кто знает, быть может, тебе удастся поймать большую форель или несколько пескарей. Ну, беги!
Переполненный счастьем от хвоста до кончиков усов, Матиас поклонился настоятелю и, шлепая сандалиями, выбежал из Большого зала. Аббат с ласковой улыбкой смотрел ему вслед. Вот пострел' Надо поговорить с экономом, — быть может, найдутся сандалии подходящего размера. Ничего удивительного, что бедняга постоянно спотыкается'
*2*
Высоко стоявшее солнце пригревало Клуни Хлыста. Дорогу Клуни! Он был большой злобной крысой с жесткой шерстью и кривыми зазубренными клыками. Один глаз, выколотый в бою пикой, закрывала черная повязка.
Да, Клуни лишился глаза, но враг его лишился жизни!
Никто не знал, откуда он взялся и как оказался здесь Клуни был корабельной крысой — самым крупным и свирепым грызуном, который когда-либо спрыгивал с корабля на берег. Многочисленные шрамы покрывали его мускулистое черное тело от узкого желто-зеленого глаза и зловеще торчащих рваных ушей до длинного, мощного хвоста, из-за которого Клуни и получил свое страшное прозвище Хлыст!
Сейчас он ехал в телеге с сеном — без возницы, в компании пятисот своих сородичей. Пестрое сборище помоечных, гостиничных, водяных и портовых крыс составляло могучую армию Клуни, трепещущую перед ним и покорную ему. Рядом с ним сидел Краснозуб, его заместитель, и держал в лапах боевой штандарт Клуни — шест с черепом хорька. Клуни сам убил хорька! Он не боялся никого на свете.
Напуганная крысиным запахом, лошадь мчалась без остановки, но Клуни мало заботило, куда приведет дорога. Они галопом пронеслись мимо врытого у дороги столба с надписью: «Аббатство Рэдволл, 15 миль».
*3*
Внизу, под Большим залом Рэдволла, в другом большом зале, который мыши называли Пещерным, ярко сияли свечи. В аббатстве готовились к празднику.
Матиас и брат Альф поймали крупного хариуса. Они боролись с рыбой почти два часа, пока наконец не вывели ее на мелководье и не вытащили на берег. В ней было почти два фунта, и пришлось звать на помощь барсучиху Констанцию, чтобы она помогла дотащить такую громадину до кухни.