Испуганный лис бросился назад в Пещерный зал, монах Гуго помчался за ним:
— Держи вора! Держи вора!
Куроед ринулся вверх по лестнице в Большой зал. Пыхтя и не переставая кричать во все горло, толстяк Гуго не отставал от лиса:
— Стой! Стой, негодяй!
Мафусаил в это время завершал работу по восстановлению гобелена. Теперь, только очень пристально вглядевшись, можно было заметить, что он был разорван. Услышав крики, Мафусаил обернулся и увидел бегущего по лестнице лиса, за ним, крича что есть мочи, гнался монах Гуго. Мафусаил, не раздумывая ни секунды, преградил беглецу путь:
— Стой, мерзавец! Так вот какова твоя благодарность за гостеприимство!
Куроед, размахнувшись, ударил старика по голове туго набитым мешком.
— Прочь с дороги, развалина! — рявкнул он.
Мафусаил рухнул на пол как подкошенный. Увидев, что Мафусаил лежит неподвижно, Куроед и сам остолбенел, мешок выпал из его лап. Монах Гуго тоже застыл на месте. Мафусаил все так же неподвижно лежал у ног лиса.
— Убийца! Мерзкая тварь! Ты убил брата Мафусаила!
Крик Гуго вывел лиса из оцепенения. Он схватил мешок и во всю прыть побежал прочь с места преступления.
Толстяк Гуго упал на колени, слезы заструились по его пухлой физиономии. Перед ним недвижно лежало тело старейшего и мудрейшего из мышей аббатства Рэдволл.
Куроед, пригибаясь, бежал к стене аббатства. Увидев в стене маленькую дверь, он бросился к ней. Убийца спешил скрыться, пока Гуго не поднял тревогу. Судорожно дергая за крепкие засовы, лис в конце концов отворил дверь и без оглядки помчался в Лес Цветущих Мхов. Не успел он добежать до первых деревьев, как послышался колокольный звон: тревога!
Оказавшись в лесу, Куроед почувствовал себя увереннее, он перевел дух и ухмыльнулся. Старый дуралей! Вздумал встать у него на дороге — вот и получил свое! Куроед прислушался: издалека доносился шум погони. Кто-то бежал за ним через подлесок. Хруст веток и тяжелый топот становились все громче и громче. Лис повел носом: по запаху — преследователей двое. Один из них — это, несомненно, еж, но кто же другой? Лапы Куроеда задрожали. В висках застучало. В лесу есть только один зверь с таким запахом — барсучиха Констанция!
Бежать дальше не было сил. Ярдах в десяти от себя лис заметил превосходное убежище: нору в корнях старого засохшего дуба. Вход был прикрыт зарослями папоротника. Куроед зашвырнул в дыру мешок и нырнул следом.
К его радости, нора оказалась довольно большой и сухой, трава и листья устилали дно. В общем, лучшего места и придумать нельзя: здесь, почти в полной тьме, его никто не заметит. Пусть поищут!
Констанция стремглав мчалась через лес, Амброзии Пика едва поспевал следом. Гнев и скорбь барсучихи были столь велики, что она, не обращая внимания ни на какие препятствия, бежала напролом. На ее полосатой морде застыла холодная ярость. Огромные лапы готовы были разодрать Куроеда в клочки. Но — увы! — барсучихе не суждено было осуществить возмездие.
Когда преследователи пронеслись буквально в двух шагах от его убежища и топот стих в глубине леса, Куроед с облегчением вздохнул. Он пошарил вокруг себя в поисках мешка с добычей. Ему захотелось еще раз полюбоваться награбленным. Сегодняшняя добыча положит начало его будущему богатству. Лапа Куроеда нащупала что-то в темноте, совсем рядом. Но это был не мешок с награбленным…
— Асмодеус-с-с-с!
Этим вечером колокол Джозефа возвестил аббатству Рэдволл печальную весть.
Мыши и другие звери сидели на каменных плитах Большого зала, каждый со своими невеселыми мыслями. В один день Рэдволл потерял двух своих защитников. Джесс уже рассказала настоятелю и Совету, как на ее глазах Матиас с воробьем упали с крыши. Ветер был сильный, и поэтому они полетели не прямо вниз, а в сторону, и белка не видела, где они упали. Теперь даже неизвестно, где искать тело Матиаса.
Едва вернувшись в аббатство и рассказав о случившемся, белка вместе с мышами отправилась на поиски Матиаса. Они до сумерек прочесывали все вокруг, но поиски не дали никаких результатов: ни в Лесу Цветущих Мхов, ни на дворе аббатства найти Матиаса не удалось.
Аббат указал на гобелен и покачал головой:
— Вот последняя работа нашего старого привратника. Он вернул Мартина на его законное место. Мафусаил был благороднейшим из мышей. О, какая потеря для аббатства!
Наконец мыши, подавленные горем, разошлись — кто на посты, кто отдохнуть.
Констанция стояла посреди опустевшего зала, ее могучие лапы машинально сжимались и разжимались. Брат Альф участливо взглянул на нее
— Тебе надо бы отдохнуть, Констанция. Пойдем со мной, — предложил он. — Надо бы на ночь закинуть в пруд рыболовные сети. Хочешь мне помочь?
Обрадованная возможности хоть чем-то заняться, барсучиха с готовностью согласилась, и они с Альфом пошли к пруду. По дороге они говорили только о Матиасе.
— Помнишь, как вы с Матиасом поймали большого хариуса? — спросила Констанция. Брат Альф улыбнулся:
— А как же! Матиас боролся, пока мы не вытащили рыбину на берег. Я-то уже думал, что мы ее никогда не вытащим, но Матиас оказался таким сильным и ловким!
Констанция кивнула:
— Да, рыбина была огромная — хватило всему аббатству.
Они не спеша шли по берегу пруда и, готовясь забросить сети в воду, разворачивали их. Брат Альф шел впереди. Неожиданно Констанция услышала его крик:
— Констанция! Тут воробей!
В пруду, наполовину погруженный в воду, плавал воробьиный король. Не раздумывая ни секунды, Констанция прыгнула в пруд и вытащила воробьиное тело на мшистый берег.
— Похоже, он мертв. Брат, беги скорее за подмогой, пусть принесут лампы.
Барсучиха принялась внимательно осматривать пруд. Почему никому не пришло в голову поискать Матиаса в пруду?
Вскоре подоспела и подмога. Винифред и еще три выдры беззвучно скользнули в воду. Мыши со всех сторон окружили пруд. Все молча смотрели на выдр, время от времени выныривавших на поверхность. Ничего!
Вдруг все закричали: Винифред показалась на поверхности воды с неподвижным телом в лапах. Мыши тотчас помогли ей выбраться на берег. Отряхиваясь, как собака, Винифред сказала:
— Он застрял в тростнике.
Все столпились вокруг неподвижного тела. Через толпу протолкался брат Альф:
— Винифред, одна из твоих выдр нашла перевязь и ножны. Недалеко от того места, где был Матиас.
Аббат поднес стекло лампы к самому носу Матиаса — оно слегка затуманилось.
— Он жив! Матиас жив! Скорее принесите одеяла и носилки, надо отнести его в аббатство-Констанция осторожно подняла Матиаса с земли. Она бережно прижала его к своему теплому меху. Звери расступились, образовав по обеим сторонам от нее живой коридор. Барсучиха быстро пошла к лазарету. Огоньки ламп мелькали в темноте, словно светлячки, колокол Джозефа возвестил аббатству и всему лесу радостную весть.
*20*
Стояло тихое летнее утро. Нежный свет зари медленно растекался над землей. Синие, золотые, розовые капли росы тут же превратились в сверкающие самоцветы, паутина стала блестящей филигранью, птицы, приветствуя летний день, радостно запели.
Но Клуни Хлыст не замечал окружающей его красоты. Его единственный глаз щурился от дыма утренних лагерных костров.
— Сегодня будет жарко, как в преисподней, — подумал он вслух.
Под нетерпеливым взглядом Клуни его банда, на ходу доедая завтрак, бросилась разбирать оружие. Вскоре перед Клуни стояли шеренги вооруженных крыс.
Оруженосец закончил облачать хозяина в доспехи, и Клуни концом штандарта подал знак. Темнокогть, Жабоед, Сырокрад, Черноклык, Грязнонос и Шелудивый поспешили занять свои места в армейском строю.