А между тем лодка моих спутников не сдвинулась ни на дюйм. Госпожа Пульвия по прежнему стояла на носу и оживленно жестикулировала, обращаясь к Сегу и Кафландеру. Те тщетно пытались спихнуть лодку в воду, но киль завяз в песке.
Я сдержал мгновенно вспыхнувшую во мне ледяную ярость. Для нее найдется время позже - если я сочту нужным.
Подбежав к нашей лодке, я бегло осмотрел ее. Толстое дерево, из которого она была изготовлена, казалось наощупь весьма твердым. А сорзарты того и гляди подбегут на расстояние броска ассегая.
- Раз, два, взяли!
Мы навалились со всей силы. Лодка накренилась, киль заскрежетал по камням и песку, лодка застряла. Согнувшись, мы с отчаянной силой снова толкнули ее. Лодка вздрогнула и свободно заскользила по воде. Обхватив Кафландера за пояс, я буквально швырнул в лодку. Сег перелез через другой борт. Сделав еще один яростный толчок, от которого наше суденышко заколыхалось на мелких волнах, я прыгнул следом за ним.
Сег уже приготовил весла, и я сразу ухватился за них. Греб я длинными взмахами и теперь все те ужасающие дни галерного рабства на борту магдагских свифтеров принесли наконец изрядную пользу. Лодка так и рассекала воду, брызги перелетали через борт. Непрерывно сгибаясь и разгибаясь, я лишь краем глаза заметил, как Сег вырвал вонзившийся в транец ассегай, встал и, неумело сохраняя равновесие, метнул его назад - однако попал точно в горло одному из беснующихся на берегу сорзартов.
Еще несколько ассегаев пролетели вдоль бортов, а потом они стали вонзаться в воду у нас за кормой.
Я выровнял ритм гребли и прожег госпожу Пульвию на-Упалион взглядом, исполненным самого немилосердного гнева.
Она увидела этот взгляд и вздернула подбородок; затем ее щеки залил густой румянец и она, неровно дыша, опустила глаза.
- Когда в следующий раз я отдам приказ, - сказал я, прекрасно осознавая, что в моем голосе снова звучит тот адский скрежет, - вы его выполните, понятно?
Она не ответила.
- Понятно, госпожа Пульвия? - повторил я.
Кафландер начал было что-то бухтеть насчет уважения к хозяйке, но Сег велел ему заткнуться. Наконец она снова подняла взгляд. Очевидно, леди решила ответить язвительно, властно и презрительно. Но тут она увидела выражение моего лица. Ее решимость и, вне всяких сомнений, тщательно приготовленная речь сели на мель. Она только приоткрыла рот.
- Выполните приказ - понятно? - еще раз повторил я, не прекращая грести.
-Да.
- Отлично.
Тут я взял простой длинный ритм, и наша лодчонка заскользила по залитым светом двух солнц водам Ока Мира.
Глава Четвертая
Рашуны определяют наш курс
Признаться, эта сцена не доставила мне ни малейшего удовольствия. Напротив, я порядком стыдился сделанного. Тоже герой, напустился с угрозами на женщину, всего лишь справедливо озабоченную спасением своего ребенка. К тому же, не взирая ни на что, она пыталась сохранить достоинство и не поддаваться страхам, которые вероятно грозили превратить ее в жалкий комок, рыдающий от слабости и беспомощности. Но, как я убедился на горьком опыте, капитан на корабле может быть только один.
И - она была из рабовладельцев, то есть представительницей наиболее отвратительного мне класса власть имущих после всего, что я испытал в далекой Зеникке, и в более недавние времена в Магдаге.
Наша посудина - мулдави с рейковым парусом - без приключений доплыла до города Хаппапат, с его портом, арсеналом и крепостью, где мы и передали госпожу Пульвию на-Упалион в объятия родных. Те немедленно раскудахтались над ней и ребенком и умчали их в свой дворец.
Когда же их стражники, светловолосые проконцы в железных кольчугах, какие носят на всем побережье внутреннего моря, и с длинными мечами (разумеется, не укороченными ни на дюйм), препроводили нас в местный эргастул - загон для рабов - я ничуть этому не удивился.
Похоже, такое обращение со стороны рабовладельцев - неотъемлемая часть их природы, одинаково ненавистной и мне и Сегу.
Мы не стали терять времени даром и дали тягу. Наделав шуму и проломив по пути несколько черепов, мы прихватили пару бурдюков вина, а также зажаренный копченый окорок вуска, необыкновенно вкусный, и кое-как добрались до порта. Рыбацкая мулдави, захваченная нами для спасения госпожи Пульвии, ее ребенка и Кафландера, все еще покачивалась на волнах, привязанная на том самом месте, где мы ее оставили. В ней, как я знал, имелся полный анкерок пресной воды. Мы побросали в лодку наши скромные пожитки, оборвали фалинь - весьма вызывающий жест - и отчалили в море. Прежде чем изрядно помятые стражники успели собраться с рассеянными под ударами наших кулаков мыслями, мы подняли рейковый парус и заскользили, вспенивая волны, на закат солнц.
- Итак, Дрей Прескот, - обратился ко мне Сег, - что теперь?
Я с искренней симпатией посмотрел на этого взбалмошного человека с худощавым загорелым лицом, глядевшего на меня проницательным и все же бесшабашным взглядом. Он оказался достойным товарищем по оружию. Внезапно мне вспомнились прежние боевые товарищи, и ностальгическая горечь на миг перехватила горло. Я ведь по сути своей одиночка, одинец. Удержусь я на ногах или упаду, зависит только от моих собственных качеств, и я не люблю быть кому-либо обязанным. Есть у меня такой недостаток. Я вспомнил Ната и Золту, моих товарищей по веслу, двух мошенников, неспособных пройти мимо выпивки и женщин. Вспомнил, как Нат откидывался на спинку стула и осушал полную кружку, а затем, вытерев блестящие губы предплечьем, рыгал и говорил: "Матерь Зинзу благословенная! Именно это мне и требовалось!", и как Золта, смеясь, усаживал себе на колени самую хорошенькую девушку в трактире. А также подумал о Зорге из Фельтераза, еще одном собрате по веслу, и о принце Вардене Ванеке, равно как и о Глоаге с Хэпом Лодером.
Отдыхая от работы на веслах, я с пробуждающимся пониманием разглядывал Сега Сегуторио - как вы поймете, я не могу подробно останавливаться на этом моменте - вспоминал товарищей, и - и - помните, по меркам Крегена я был тогда еще очень молод, - гадал, как такое могло случиться: этот Сег Сегуторио сидит на банке, весело поглядывает на меня и говорит самым прозаическим тоном: "Ну, Дрей Прескот, и что теперь?"
Эти воспоминания о товарищах на меня подействовали, да и устал я признаться, и меня тогда охватывало гнетущее ощущение поражения. Для вас будет простительно сделать на основе всего услышанного до сих пор вывод, что Креген - по сути дела мужской мир. Несмотря на огромную власть в руках женщин вроде принцессы Натемы Кидонес, принцессы Сушинг и прочих высокородных дам - в этот список, думаю, можно включить и госпожу Пульвию на-Упалион, только что спасенную нами и доставленную родне в целости и сохранности - вы вполне можете подумать, что на Крегене господствует мужской принцип и там все решают сила, мускулы и умение драться.