- Хай, джикай! - заорал я и, выхватив меч, кинулся на людей-ящеров.
Сег крутанул мечом, сделал выпад, затем выпрямился и крикнул:
- Где ты так застрял?
Шутка, порицание, просто бравада - не знаю. Я так никогда и не удосужился спросить. Но я ощутил, как согревает и взбадривает меня присутствие этого бесшабашного черноволосого человека из Эртирдрина.
В том бою миндальничать было некогда. Нам требовалось избавиться от этой банды сорзартов - их оставалось около восьми. Это следовало сделать как можно быстрее - пока их товарищи не прекратили свои малодейственные попытки залить горящие корабли, выплескивая на них ведра воды, и не поспешили на подмогу. А потому - нечего миндальничать. И значит - драться яростно, упорно и не слишком заботясь о честности. В ход пошло все: и всевозможные хитрости, которым я научился на Земле, беря на абордаж окутанные пороховым дымом линейные корабли, и уловки, позаимствованные мной у кланнеров, и даже некоторые выпады, которые я усвоил в те времена, когда дрался как боец-брави в Зеникке. Искусство фехтования, которым я овладел, обучаясь у крозаров Зы, граничило с волшебством. Это давало мне значительное преимущество перед любым противником, хотя от некоторых моих финтов иной фехтовальщик-рапирист из английского колледжа просто позеленел бы.
На пару с Сегом мы очень быстро очистили берег от сорзартов.
- Три лодки с твоей стороны, Сег! - прокричал я.
Он без единого слова выполнял мои указания. Одну за другой мы продырявили днища лодок, вытащенных на мелководье. Самая большая из них, пятидесятифунтовая, лежала чуть в стороне, ближе к причалу, где, изрыгая дым и жар, полыхали гигантскими кострами дромвиллеры.
Я бросился туда, знаком приказав Сегу возвращаться к выбранной нами лодке.
Госпожа Пульвия на-Упалион встала на носу лодки, выпрямившись в полный рост.
- Брось эту лодку! - крикнула она. - Эти твари приближаются! Смотри! Скорей сюда, сталкивай лодку в море! Скорей!
Действительно, от горящих кораблей к нам бежала по пляжу еще одна группа сорзартов. Вероятно, их встревожило, что предыдущая группа, посланная на разведку, не вернулась. Лучи двух солнц отражались от бронзовых и медных украшений, играли на высоких позолоченных шлемах и обнаженных клинках. Я обернулся к госпоже Пульвии.
- Выбирайтесь и помогите Сегу и Кафландеру столкнуть лодку! Пошевеливайтесь! Скорее!
А затем прежде, чем она успела дать волю своему гневу и возмущению, я крикнул Сегу:
- Спускай лодку на воду, Сег! Заставь помогать ее и релта. Я доберусь вплавь! - и припустил по направлению к уцелевшей лодке, навстречу приближавшемуся отряду сорзартов. Увидев меня, они издали свой пронзительный и устрашающий боевой клич - но на таком расстоянии одни лишь крики пока не могли причинить мне вреда.
Добежав до пятидесятифутовой7 лодки, я четырьмя быстрыми ударами продырявил ей дно - опять-таки, не без укола совести. Мне не доставляло никакой радости уничтожать имущество бедных рыбаков, которое к тому же обеспечивало их куском хлеба.
После этого, бросив взгляд на море, я прикинул каким курсом мне выгодней всего плыть.
А между тем лодка моих спутников не сдвинулась ни на дюйм. Госпожа Пульвия по прежнему стояла на носу и оживленно жестикулировала, обращаясь к Сегу и Кафландеру. Те тщетно пытались спихнуть лодку в воду, но киль завяз в песке.
Я сдержал мгновенно вспыхнувшую во мне ледяную ярость. Для нее найдется время позже - если я сочту нужным.
Подбежав к нашей лодке, я бегло осмотрел ее. Толстое дерево, из которого она была изготовлена, казалось наощупь весьма твердым. А сорзарты того и гляди подбегут на расстояние броска ассегая.
- Раз, два, взяли!
Мы навалились со всей силы. Лодка накренилась, киль заскрежетал по камням и песку, лодка застряла. Согнувшись, мы с отчаянной силой снова толкнули ее. Лодка вздрогнула и свободно заскользила по воде. Обхватив Кафландера за пояс, я буквально швырнул в лодку. Сег перелез через другой борт. Сделав еще один яростный толчок, от которого наше суденышко заколыхалось на мелких волнах, я прыгнул следом за ним.
Сег уже приготовил весла, и я сразу ухватился за них. Греб я длинными взмахами и теперь все те ужасающие дни галерного рабства на борту магдагских свифтеров принесли наконец изрядную пользу. Лодка так и рассекала воду, брызги перелетали через борт. Непрерывно сгибаясь и разгибаясь, я лишь краем глаза заметил, как Сег вырвал вонзившийся в транец ассегай, встал и, неумело сохраняя равновесие, метнул его назад - однако попал точно в горло одному из беснующихся на берегу сорзартов.
Еще несколько ассегаев пролетели вдоль бортов, а потом они стали вонзаться в воду у нас за кормой.
Я выровнял ритм гребли и прожег госпожу Пульвию на-Упалион взглядом, исполненным самого немилосердного гнева.
Она увидела этот взгляд и вздернула подбородок; затем ее щеки залил густой румянец и она, неровно дыша, опустила глаза.
- Когда в следующий раз я отдам приказ, - сказал я, прекрасно осознавая, что в моем голосе снова звучит тот адский скрежет, - вы его выполните, понятно?
Она не ответила.
- Понятно, госпожа Пульвия? - повторил я.
Кафландер начал было что-то бухтеть насчет уважения к хозяйке, но Сег велел ему заткнуться. Наконец она снова подняла взгляд. Очевидно, леди решила ответить язвительно, властно и презрительно. Но тут она увидела выражение моего лица. Ее решимость и, вне всяких сомнений, тщательно приготовленная речь сели на мель. Она только приоткрыла рот.
- Выполните приказ - понятно? - еще раз повторил я, не прекращая грести.
-Да.
- Отлично.
Тут я взял простой длинный ритм, и наша лодчонка заскользила по залитым светом двух солнц водам Ока Мира.
Глава Четвертая
Рашуны определяют наш курс
Признаться, эта сцена не доставила мне ни малейшего удовольствия. Напротив, я порядком стыдился сделанного. Тоже герой, напустился с угрозами на женщину, всего лишь справедливо озабоченную спасением своего ребенка. К тому же, не взирая ни на что, она пыталась сохранить достоинство и не поддаваться страхам, которые вероятно грозили превратить ее в жалкий комок, рыдающий от слабости и беспомощности. Но, как я убедился на горьком опыте, капитан на корабле может быть только один.
И - она была из рабовладельцев, то есть представительницей наиболее отвратительного мне класса власть имущих после всего, что я испытал в далекой Зеникке, и в более недавние времена в Магдаге.
Наша посудина - мулдави с рейковым парусом - без приключений доплыла до города Хаппапат, с его портом, арсеналом и крепостью, где мы и передали госпожу Пульвию на-Упалион в объятия родных. Те немедленно раскудахтались над ней и ребенком и умчали их в свой дворец.
Когда же их стражники, светловолосые проконцы в железных кольчугах, какие носят на всем побережье внутреннего моря, и с длинными мечами (разумеется, не укороченными ни на дюйм), препроводили нас в местный эргастул - загон для рабов - я ничуть этому не удивился.
Похоже, такое обращение со стороны рабовладельцев - неотъемлемая часть их природы, одинаково ненавистной и мне и Сегу.
Мы не стали терять времени даром и дали тягу. Наделав шуму и проломив по пути несколько черепов, мы прихватили пару бурдюков вина, а также зажаренный копченый окорок вуска, необыкновенно вкусный, и кое-как добрались до порта. Рыбацкая мулдави, захваченная нами для спасения госпожи Пульвии, ее ребенка и Кафландера, все еще покачивалась на волнах, привязанная на том самом месте, где мы ее оставили. В ней, как я знал, имелся полный анкерок пресной воды. Мы побросали в лодку наши скромные пожитки, оборвали фалинь - весьма вызывающий жест - и отчалили в море. Прежде чем изрядно помятые стражники успели собраться с рассеянными под ударами наших кулаков мыслями, мы подняли рейковый парус и заскользили, вспенивая волны, на закат солнц.