— Ну, как… — немного тушуется Джон. — Слава Фархада Шарафовича, как говорится, впереди вас шагает.
Ферику становится неуютно, и он ёжится под моим холодным взглядом.
— Так тут же ничего такого, — разводит руками Джон и улыбается. — Чисто транзит, никто из наших невинных граждан не пострадает. Дети не пострадают. Вообще никто. Вы привозите от своего поставщика в Афганистане, отдаёте нам… Ну, то есть, мне, как человеку Мишико. Не прямо мне, конечно, тут будет небольшая бригада. Ну, и вот, мы уже дальше отправляем по своим собственным каналам в Европу.
— Это что за каналы такие? — хмурюсь я.
Не хватало ещё, чтобы они кого-то из Куренковских людей для этого использовали.
— Не, тут я пока ничего не могу сказать. Сам ещё не знаю.
— А какова страна назначения?
— Неизвестно пока. В смысле, мне. Потом скажут, если вы подтвердите интерес.
— То есть, у вас есть подвязки на таможне? Или с экспортёрами работаете? Или и то, и другое?
— Говорю же, не знаю.
— Нет, — качаю я головой. — Придумайте что-то другое, чтобы мы тебе типа поверили. И бригада ваша, если сюда приедет, здесь навеки и останется. Понимаешь меня?
Повисает пауза.
— Ну… — наконец, подаёт он голос. — Ради победы и достижения цели можно ведь и… ну, как бы тактическое отступление допустить.
— Зачем нам это, Джон? Мы и так получим то, что хотим, без вот этих выкрутасов. Нет.
— А какого размера партия? — осторожно интересуется Ферик.
— Пятьдесят кило гашиша, — отвечает Джон. — И пятьдесят героина.
Героин делают в Пакистане, в Афгане для него только сырьё производят, поэтому не так всё просто. Лицо Ферика делается каменным и непроницаемым, он прикрывает глаза. Пытается закупориться, чтобы невозможно было понять, что у него на уме. Но я его насквозь вижу.
— Нет, Джон, — повторяю я. — Ни гашиша, ни герыча, ни кокоса и ничего другого. Нет и точка. Каждый, кто приедет сюда от ваших, будет уничтожен. Завалим наглухо. По вашим правилам никаких игр не будет. Если хочешь после всего работать с нами, будешь делать, что я скажу уже сейчас. Не хочешь — досвидос. Никто не держит. Капито?
— Всё-всё, чего ты горячишься? — поднимает руки Джон. — Понял я, понял. Нет значит нет. Хотя зря, вариант беспро…
— Я же сказал, по-моему! — перебиваю я.
— Да, да, всё понятно. Чего ты кипешуешь, Бро? Я же говорю, я тебя понял.
— Да, — соглашаюсь я, — ты так говоришь. Но ты не выглядишь, как человек, который действительно всё понял.
— Бро, я понял, — подтверждает свои слова Джон. — Мне всё ясно. Ты не хочешь иметь ничего общего с наркотой. И с нашими людьми — тоже.
— С бойцами я может и познакомлюсь, — соглашаюсь я. — Но вряд ли им это понравится. Так что, давай обойдёмся безо всей этой херни.
Ферик не произносит ни слова, Цвет тоже, но он, хотя бы, не превращается в мраморную статую с застывшим взором, а, напротив, наблюдает за происходящим с большим интересом.
Если честно, я пока не знаю, нужен он мне или не так уж, чтобы очень. Надо понаблюдать, присмотреться, подержать рядом, но не открывать карты, не давать никакой инфы и бл*дь, я сказал, никакой наркоты!
Примерно такое заключительное слово я произношу, когда Красавчик Джон, как его назвал Ферик, уходит.
— Фархад Шарафович, мы друг друга поняли?
— Сколько можно, Егор! Я же сказал!
— Вообще-то нет, вы ничего не сказали. Если вам не даёт покоя слава Эскобара и других колумбийских наркобарыг, я вас держать не стану. Идите и делайте, что хотите. Но, поверьте, продлится ваша карьера не очень долго. Не из-за меня, разумеется, я-то не угрожаю, просто предвижу. Понимаете?
Он досадливо машет на меня рукой и на этом дискуссия о запрещённых веществах завершается.
— Не нравится мне этот Джон, — говорит Цвет. — Не пойму, в чём дело, но не нравится. Есть в нём что-то гнилое. Больно хитрожопый. Да и вся ситуация в целом странная. Посылают кента, чтобы втёрся в доверие. Ладно, хорошо. Но вообще-то, что им от нас надо? Чтобы мы сдохли, по большому счёту… Зачем тогда втираться? Что? Я имею в виду в чём смысл всего этого для Антипа и Мишико? Но ладно, раз ты говоришь, присмотримся, понаблюдаем.
— Решать тебе, в конце концов, — говорю я Цвету. — Тебе с человеком работать, когда мы территорию подчистим.
— Посмотрим, — качает головой он. — Посмотрим.
После казино я еду в ЦК на встречу с Новицкой и Скачковым, но перед этим успеваю пересечься с Анжелой Степановной.
— Анжел, ты чего светишься вся? У тебя не день рождения, случайно?
— Нет, — загадочно улыбается она.
— А чего тогда красивая такая? Точно коржик не хочешь?