«Какого?…» — мелькнувшее на периферийном зрении белое пятно вдруг явственно промелькнуло среди деревьев. Боец почувствовал нарастающее желание пойти за пятном, но руку вдруг больно кольнула рукоять шаманского ножа. К удивлению Петра, она была теплой и все сильнее и сильнее разогревалась. Не растерявшись, спецназовец быстро вытащил нож из ножен. Желание бежать к пятну исчезло мгновенно, но любопытство все же пересилило. Дир вошел под прикрытие деревьев, и на плечи ему сразу опустилась прохлада и чувство полной защищенности. Это была его стихия. Стихия воина-победителя!
Сорвавшись с места, подобно стреле с натянутого до предела лука, Дир через полминуты догнал вяло утекающее от него белое пятно. При ближайшем рассмотрении, пятно оказалось женщиной, со светлыми, подобно спелой пшенице, волосами. Петр без труда узнал, пусть и со спины, свою мать. Но сжимаемый в руке нож красноречиво обжигал кожу владельца, давая понять, что все не так просто.
— Мама?
Боец аккуратно взял женщину за плечо и развернул к себе… и тут же отпрянул! Протянув к нему свои когти, на спецназовца прыгнуло одно из самых уродливых существ Земли. Черные провалы глаз чудища впились взглядом в лицо Дира, а неестественно длинные зубы недвусмысленно нацелились на горло бойца. Петр резко метнул левую руку вверх, останавливая выпад противника ударом в грудь и быстро намотав на кулак белый балахон существа, с наслаждением вонзил шаманский нож прямо под подбородок страшной твари. Спецназовца вдруг с невероятно силой тряхнуло, а перед глазами вспыхнула яркая вспышка белого света, с неожиданной силой разбрасывая противников в разные стороны. Боец явственно слышал треск разрываемой материи, которую не выпустил из кулака и леденящий душу хруст рассекаемых холодной сталью лицевых костей этой женоподобной твари. Хвала небесам, нож остался в руке Дира, а сам он, врезавшись спиной в ствол дерева, на мгновение потерял сознание. Быстро придя в себя, Петр потряс головой, выгоняя из нее боль, и быстро поднялся на ноги, ища взглядом своего супротивника. Она лежала лицом кверху и мерно ровно дышала. Дир подбежал к ней и опустился на колени рядом с женщиной, аккуратно приподняв ей голову:
— Мама!? Мама!
Красивая женщина, лет 30, с трудом приподняла веки, и взгляд ее пронзительно голубых глаз нашел своего ребенка:
— Петруша, — голос её был слаб и нежен, — маленький мой!
— Мамочка…
Рука женщины, медленно поднимаясь, прикоснулась к небритой щеке своего, уже давно, повзрослевшего сына. Из глаз Петра скатились первые слезы.
— Не плачь, малыш.
— Давай я помогу тебе подняться, мам.
Дир аккуратно поставил свою мать на ноги, и все это время в мыслях благодарил всех богов за то, что ужасная рана, которую он нанес той твари, не перешла «по наследству» его матери.
Мать с удовольствием разглядывала своего сына.
— Мама, как же ты так… — начал было боец, но осекся и опустил взгляд.
— Не бойся, малыш, не бойся! Ты смог то, что не смог твой друг…
— Манцур? Он был здесь? — вскинулся Дир.
— Да, — с горечью в голосе произнесла женщина. Глаза ее на миг застились болью, но быстро сменились беспокойством.
— Сыночек, уходи отсюда! Уходи, пожалуйста! Как можно скорее!!! — запричитала мать Петра.
Дир, не раздумывая, обнял свою маму, она же вцепилась в него со всей силой, боясь отпускать.
— Все будет хорошо, мамуль! Все обязательно будет хорошо! Но я должен Манцуру, ты же знаешь.
— Знаю, сыночка, знаю! Но… ты же… умрешь там! Там Ад! Поверь мне — АД! — и тут же за этими словами из матери Дира хлынул судорожный плач.
— Да, мама. Там Ад. Но поверь мне — я вернусь! Ибо этот Ад — мой родной дом!
Прощение проходило тяжело. И все же оно состоялось. Дир молча стоял и смотрел, как его мать уходя за ближайшие деревья, растворилась подобно дыму под легким ветром. Петр еще долгое время думал о том, что же произошло. Почему он так легко принял и уверовал в призрака, явившегося ему? Неужели он был готов к этому? Или… он сам постепенно становится призраком? Так или иначе, но Дир всегда придерживался мнения, что если ты увидел призрака, значит ты следующий в списке у старухи с косой.