— Ну, тогда хотя бы намекни, куда же он делся и где обитает? Ну, Зоя, ну миленькая! Умоляю! — с этими слова, Шишков рухнул на колени, повинно снял фуражку и опустил взгляд в пол.
— Вот что ты делаешь, что… — начала было Заева, но потупилась и нехотя произнесла. — Ладно. Черт с тобой, пенек хоть и не трухлявый, но рассыпающийся. Пойдем со мной.
Быстро подхватившийся с колен Шишков, проследовал за Заевой в темные недра архива. Пока шли, полковник в юбке ни на минуту не прервала своего тихого ворчания, на тему «ну, вот! Опять попалась на трюк этого старого Бельмондо!». Почему именно Бельмондо, Лев Николаевич понять не мог. Вроде бы внешности он был всегда относительно нормальной. Не красавец, но и на Франкенштейна похож особо не был. Ох, женщины! Одно слово: бабы!
Подойдя, наконец, к внушительному, на вид, сейфу, Заева обернулась и строго произнесла:
— Отвернись!
Шишков без промедления отвернулся. Лучше не нервировать эту женщину. Кто-кто, а она воистину может быстро перейти от дружбы к гневу и тогда только клочки от полковника и останутся. Мысли ветерана прорвал суховато-деловой голос начальницы архива:
— Тундры Таймыра! Именно там обрываются его последние следы…
— Спасибо, Зоинька! — быстро выпалил полковник и, бросился уже было на выход, как властный женский голос остановил его:
— Да постой ты, торопыга пенсионного возраста! Вот возьми!
С этими словами полковник Заева протянула полковнику Шишкову толстую, очень толстую папку с грифом «Совершенно секретно».
— Но… — открыл было рот Лев Николаевич.
— Тебе можно, Лева, — улыбнулась Зоя Алексеевна. — Но ты мой вечный должник.
— Как скажешь, красавица, — с этими словами Шишков, подскочив к женщине, чмокнул ее в щеку, схватил папку и, как молодой ринулся к выходу.
Улыбнувшись и слегка покраснев, Заева поправила выбившийся в сторону локон волос и стала закрывать сейф. А полковник Шишков мчался на всех парусах к вертолету. Он был уверен, что соответствующий приказ пилотам от генерала Сивушева уже поступил и надо поторапливаться. Время уходило слишком быстро!!!
Манцур бежал. Панический, ни с чем несравнимый, страх подгонял его. Нет, глаза Тропу он застить еще не смог, да и вряд ли ему это бы удалось. Нервы у лейтенанта были стальными, но сейчас все шло из рук вон плохо. Отбросив ненужные в данный момент воспоминания, Манцур попытался сосредоточиться на реальном времени. Впереди из темноты подземелья неожиданно выпрыгнула стена с запертой, покрытой толстым слоем ржавчины, массивной стальной дверью с крутящимся замком — штурвалом. Налетев на нее плечом и проверив данным образом крепость двери, Троп попытался прокрутить штурвал, но все было тщетно. Последний раз его наверняка крутили лет 40 назад! Манцур осекся. «А ведь верно! Ровно 40 лет назад!» Тут до слуха Тропа донесли медленные шаркающие шаги. Он обернулся. Света его маленького карманного фонарика хватало только метров на пять едва освещенного пространства этого железобетонного гроба. Недолго думая, Манцур вынул из кармашков своей разгрузки две гранаты Ф-1 и злобно проорал в темноту:
— Хочешь меня взять, да? Тварь колченогая! А вот хрен тебе!
С последними слова, Троп поднес ко рту по очереди обе гранаты и выдернул зубами обе чеки. Сплюнув их на пол, он оскалил зубы в торжествующей улыбке.
— Пришла пора УМИРА-А-А-АТЬ!
Протяжно крича во всю глотку, Манцур рванулся с места. Последняя его мысль была теплой и приятной:
«Дир бы одобрил!!! Честное слово…»
Глава 3
Дир открыл глаза. Поглядев немного в темный, бревенчатый потолок, своими еще сонными глазами, он быстро сел на постели, спустив ноги в свои старенькие, но крепкие унты, стоявшие у кровати вместо стандартных тапочек. Скосив глаза на старенький, советский будильник, Дир встал и закрыл глаза, наполняя все свои чувства настоящим моментом текущего времени. Темный мир его сознания почти сразу озарился запахами, звуками и ощущением каждой клеточки его тела всего пространства вокруг немолодого бойца. Все было как прежде. Сильными порывами за окном свищет ветер, качая отчаянно скрипящую калитку на старом, давно покосившемся заборе. Дир буквально видел, как ветер залетает в другие пустующие дома этого вымершего хуторка, где он, ветеран спецназа, занял один домик под свою «берлогу». Дир ухмыльнулся. Да уж, от славной службы осталась только кличка и ужасные кошмары. Впрочем, кошмары мучали его еще задолго до службы. Война просто завершила их раскрытие, в полной мере развернув мрачный мир темных сновидений для сознания Дира.