Как только дверь открылась, очень яркий белый свет ударил в глаза ветерану, слепя его привыкшее к полумраку зрение. Проморгавшись, Петр смог удостовериться в том, что он был прав на все сто процентов. Эта лаборатория, в которую его привели, была размером едва ли не с футбольное поле. Напичканная электроникой по последнему слову техники, что конечно, неприятно удивило офицера, эта площадь представляла собой самое зловещее место, которое когда — либо видел сам Боровицкий. В самой середине стоял большой стол, приведенный в горизонтально положение. Сверху над ним нависало странное оборудование, обозначенное сознанием Петра как «трупорезка с огромной выхлопной трубой». И правда, висевшее под потолком «нечто» представляло собой квадратный куб, со свисавшими вниз механическими «руками» в которых были зажаты всевозможные медицинские инструменты. Чуть поодаль от центра, подобно лучам исходящим от солнца, стояли еще шесть столов, но теперь обычных операционных. На каждом из них лежало тело, прикрытое простыней. Дальше, к стенам, большими «шкафами» стояли компьютеры и их оборудование, которое использовалось точно не для гуманных экспериментов над инфузориями-туфельками.
— … если не было бы у Вашего отца фундаментального ученого чутья! — продолжал вещать Головачев, проходя мимо оборудования и не оборачиваясь на процессию. — Он понял, что для активации этих микробов, шаманы используют музыкальные инструменты, а точнее…
— Звуковые импульсы определенной частоты? — решился вставить Дир.
— Точно! Вы изучали данную тему? — в полном изумлении обернулся к Петру профессор, чей глаз снова и снова разгорался живейшим интересом по отношению к своему новому подопытному кролику.
— Нет, просто предположение, — отмахнулся Петр, иногда в детстве рисковавший садится перед телевизором и поглощать информационные потоки исходившие от данной техники.
— А, ну ладно, — тоже решил не вдаваться в подробности Головачев, продолжая повышать IQ сына своего бывшего коллеги. — Определив данные частоты, Григорий Владимирович перенес их на наше, по меркам того времени, современное оборудование и, посредством поиска, выявил другую особенность. Оказалось, что с помощью повышения исходного звукового импульса, можно брать под контроль людей и без ввода им сыворотки с микроорганизмами! Но, увы, внушению поддаются не все, а только те люди, у которых планка, так скажем, Силы Воли понижена. Иных взять под контроль не удавалось никогда. Ни ранее, ни сейчас, даже используя для этого новейшее оборудование, какое находится у нас на «вооружении».
— Кстати, а откуда у вас оно, это оборудование? — встрепенулся ветеран.
— Это секрет, дорогой мой! Тайна, покрытая мраком, которую тебе никогда не разгадать. Привязывайте его!
В то время, пока шел разговор, Петра подвели к столу и он успел заметить, что к противоположной стороне стола был прикован его отец. Видимо, стимуляторы Петра еще работали, так как Боровицкий — старший сразу повернул голову к сыну:
— Петя!
— Папа! — Дир было дернулся, но ему сразу дали понять, что он не прав. Сильный тычок дубинкой под сломанные ребра и ветерану пришлось обвиснуть на руках конвоиров.
Вдруг больную грудь сильно обожгло. Боец опустил удивленные глаза вниз и заметил оставшийся на груди медальон, скрытый тканью тельняшки, который ему передал во сне Белый Ворон. Повертев головой, ибо зная, что «звездочка» просто так жечь не будет, Боровицкий — младший углядел недалеко от него группку сероголовых, склонившихся над… НОЖОМ! Над его шаманским ножом. Заметив странное поведение Дира, Головачев тоже решил поверить своему чутью, которое вдруг тревожно просигналило, давая понять, что драгоценное время уходило, как песок сквозь пальцы.
— Живее! Живее!!! — попытался подогнать ОМОНовцев профессор. Его неожиданно затрясло.
Дир в последний раз быстро прокрутил все варианты развития событий в своей голове. Другого шанса у него не было!
Глава 15
— Что Вы со мной сделаете? — всеми силами заставив кровь отлить от лица, просипел полным ужаса голосом Дир.
— Не беспокойтесь! Ничего особенного и страшного! Простенькая операция! — почти ликовал дьявольский эскулап, напевая под нос что-то донельзя веселое.