— Результат моих пробных инъекций, — потупил глаза ниц бывший профессор.
— Понятно, — ухмыльнулся Петр. — Зачем именно мне?
Боровицкий-старший не поднимая глаз на сына, прошептал:
— Всего лишь расчет…
— Ты знал, — наконец-то стало доходить до Дира, — ты все время знал, что должно произойти в этот день!
— Да! Да! — повысил голос Григорий Владимирович, отворачиваясь от испытующего взгляда своего чада. — В то время, пока Головачев только мечтал об взаимодействии с Ноосферой, я изучал ее строение и возможности! Я просчитал все варианты развития событий и этот был наименее кровав!
Петр искал и не мог найти слов. Злиться и обижаться на отца было по крайней мере глупо. Столько времени прошло, да и что его обида изменит? Мать вернется? Или все те невинные жертвы обретут покой? Нет, эта рана уже появилась на теле Матушки Земли и ее уже не убрать и не залечить! Остается только свыкнуться с ней, принять как должное и просто-напросто продолжать жить дальше.
— Понятно. — тихо вздохнул боец. — И сколько же инъекций я перенес?
— Три, — буркнул Григорий. — Но я даже представить не мог, что ты достигнешь такой мощи!
Последние слова были произнесены Боровицким-старшим с явной гордостью, но встречаться взглядом с сыном он так и не решался. Наконец, первый шаг сделал Дир. Он встал и заключил худое изнеможденное тело отца в объятия, произнеся всего лишь три слова:
— Я люблю тебя!
Плечи под сильными руками дрогнули и на грудь ребенка упали горячие отцовские слезы. Петр не знал, сколько времени Григорий рыдал, сухими руками прижимая к себе свое дитя, но конец слезоразливу положил именно зачинщик. Он отстранился от своего чада и вытер слезы тыльной стороной руки.
— Все, хорош! — пробормотал Боровицкий-старший поднимаясь со своего места. Взгляд его быстро прояснился, давая Диру понять, что больше никаких обид между ними не стоит.
— Какой же ты вымахал! — неожиданно удивился профессор, оглядывая сына с головы до ног. — Выше батьки уже. Мама твоя была бы в восторге!
При упоминании женщины, которую он любил больше своей собственной жизни, Григорий опять помрачнел.
— Ладно, отец! Что было, то прошло! — хлопнув по плечу родителя, ободряюще произнес Петр. — Тем более, что мама на тебя зла не держит! Она сама сказала.
Брови его отца медленно заползли под неопрятные космы грязных волос, но долго там не продержались и опустились вниз.
— Да, и то верно!
К удивлению уже Петра, отец не стал расспрашивать где и как сын видел мать. По всей видимости, он и сам все хорошо представлял и понимал.
— Сынок, там в шкафчике, — Григорий указал пальцем на длинный плоский ящик рядом со входом, — все твое снаряжение. Не знаю, за каким сюда они все это приперли, но приперли. Принеси мне свои гранаты, и можешь одеваться.
Дир быстро исполнил указание отца и только сейчас, заканчивая надевать на себя всю свою амуницию, задал насущный вопрос:
— А зачем тебе гранаты?
— Я собираюсь уничтожить главное ядро, отвечающее за частотные сигналы и удержание под своим контролем всех людей, инфицированных Черной Смертью. — не поведя и глазом, Григорий продолжал изучать площадку на которой и расположился пластиковый стол, к которому он был пристегнут всего лишь час назад.
— Нет уж, мы уходим! Сейчас! — нахмурился диверсант.
— Петь, не будь наивным пацаном! Ты и сам знаешь, что так надо! — профессор обернулся и долгим взглядом посмотрел на Дира.
— Знаю… — опустил очи долу матерый спецназовец. — Давай я этим и займусь!
— Не огорчай меня так! — насупился уже сам Боровицкий-старший. — Ты ничего не знаешь и не поймешь, где и как надо расположить гранаты!
— Так покажи!
— На, смотри! — рассердившийся оттого, что приходится вести пустой спор, Григорий поднялся на ноги, вытянкул в сторону площадки руку и сжав пальцы в кулак, с силой отвел его в сторону.
Пол под ногами чуть дрогнул, донесся тихий низкий гул, потом пространство разорвал мощнейший звук разрушаемого, а точнее, вырываемого с «мясом» бетона и его кусок вместе со столом наверху, отлетел к стене.
— Иди-иди, все хорошо! — махнул рукой Петру Григорий.
Спецназовец осторожно приблизился к дыре в полу, на краю которого стоял бывший профессор. В самом низу трех или четырех метровой ямы светился приятным фиолетовым светом большой шар, стоявший на подобии «пирамиды», к которой с разных сторон было подключена масса проводов.
— Это «Пирамида Анубиса». Так ее окрестил Головачев, когда ее первые схемы вышли из глубин военных КБ и НИИ. — не дожидаясь расспросов пояснил Григорий Владимирович. — Ее я и пытался уничтожить в момент аварии, но меня остановил Сергей. Мир праху его!